«Мои внуки ходят в музеи с раннего детства, потому что у них нет няни»

125 лет назад Третьяковская галерея стала достоянием Москвы. Сколько Павел Михайлович переживал, кто и как будет руководить его детищем… Больше двух лет, судя по показателям, с этим блестяще справляется Зельфира Трегулова. И дело тут, скорее всего, даже не в ее безупречной репутации как специалиста, а в том, что эта личность сверхнеравнодушная. Как к старому искусству, так и к современному, что немаловажно. Вот слушаешь ее, что нам и довелось в эксклюзивном юбилейном интервью, и понимаешь: человек на своем месте.

Зельфира Трегулова. Фото Евгения Алексеева/Третьяковская галерея.

Зельфира Исмаиловна, в связи с датой вспоминаются письма Третьякова критику Стасову, где Павел Михайлович высказывал беспокойство о дальнейшем формировании коллекции галереи. Как этот процесс трансформировался с тех пор?

Эти 125 лет накладываются на 160 лет с момента основания галереи, которые мы отмечали в прошлом году. В последнее время заметно усилился общий интерес к самой фигуре Третьякова. В советские годы о нем предпочитали много не говорить. Никто не отдавал себе отчет, что он собирал самое актуальное и современное искусство на тот момент. Иногда покупал вещи в мастерских еще до того, как они появлялись на выставках. Старался, чтобы самые значительные произведения, создававшиеся на его глазах, попали именно к нему в собрание. Часто покупал то, что ему не особенно нравилось, если понимал, что это имеет значение для истории отечественного искусства. Речь идет и о картинах Верещагина, чью большую ретроспективу мы покажем в следующем году; о работах Ге, которые были запрещены цензурой и которые он не мог выставить при жизни.

"Две" Кузьмы Петрова-Водкина. Фото Msk Agency.

- Из-за чего изменилось отношение к Третьякову?

Появились серьезные труды, анализирующие его дело. Мы начинаем понимать, что Третьяков - крайне современная фигура, а его деятельность стоит воспринимать как руководство к действию. Об этом повествует вышедшая в прошлом году поучительная книга Татьяны Юденковой «Братья Павел Михайлович и Сергей Михайлович Третьяковы: мировоззренческие аспекты коллекционирования во второй половине XIX века». Были периоды, когда галерея активно пополнялась работами совсем молодых художников. Например, Третьяков купил «Девушку, освещенную солнцем» Серова, получив в ответ совершенно невероятное по формулировкам письмо Мясоедова: «С каких это пор, Павел Михайлович, Вы стали прививать своей галерее сифилис?». В 1910 году галерея купила с выставки Союза русских художников первые публично представленные работы Серебряковой. Она была тогда совсем молодой художницей.

"Беление холста" Зинаиды Серебряковой. Фото Msk Agency.

- Что случилось с собранием после октябрьских событий?

Его национализировали, хотя до этого оно уже было общедоступным городским музеем. В него влились произведения частных собраний, а изрядное количество купленных Павлом Михайловичем вещей отправили в региональные музеи, где формировались серьезные коллекции. В советские годы системно покупалось искусство как официальное, так и достаточно далекое от канона. Например, работы Александра Лабаса, которые сейчас показывают на его выставке в Институте русского реалистического искусства. Начиная с 1990-х годов системное формирование коллекции произведениями пусть официальных, но тем не менее современных художников заканчивается. То, что создается в эти годы, оказывается в первую очередь в частных собраниях, а не в собрании галереи. Хотя благодаря коллекционеру Георгию Костаки она в свое время, например, пополнилась невероятной коллекцией авангарда. В 2014-м была получена в дар и частично приобретена коллекция Леонида Талочкина, которая сделала наше собрание искусства нонконформизма среди музейных самым серьезным в стране.

- А что с произведениями молодых современных художников?

Если вы о тех, которые в 1990-е и 2000-е выставлялись на Венецианской биеннале и получали престижные премии, то у нас их нет. Мы стараемся работать с коллекционерами и меценатами, чтобы нам дарили произведения, которые хотя бы в небольшой степени закроют эти лакуны. Еще у нас недостает произведений художников, работавших в 1960–1980-е. Хотя недавно нам подарили уникальную работу Жилинского «Человек с убитой собакой», которую он не хотел продавать. Она хранилась в семье и считается одной из самых главных работ художника.

- Как именно вы продолжаете дело Третьякова?

Пытаемся идти по его стопам и пополнять коллекцию работами современных художников. С радостью приобретали бы произведения мастеров русского авангарда, которых нам не хватает, или художников, плохо представленных в классическом собрании галереи. К сожалению, цены на них сегодня таковы, что трудно найти мецената, готового приобрести для нас работы Кустодиева, Репина, Саврасова, Серова. Их произведения нам недавно предложили для пополнения коллекции. Изрядно поторговавшись, мы будем искать деньги на приобретение этих работ. Сам Третьяков торговался до последнего.

"Портрет А. М. Горького" Валентина Ходасевича и "Архиепископ Антоний" Михаила Нестерова. Фото Msk Agency.

- Торгуетесь лично вы?

Тот, кто ведет переговоры, в том числе и я.

Несколько продавцов живописи на Крымской набережной утверждают, что вы покупали у них картины. На подарок и в свою коллекцию. Это правда?

Боже… В жизни там ничего не покупала. Что касается приобретения мной работ современных художников, то один раз смертельно торговалась с владелицей галереи XL Еленой Селиной за потрясающую работу Константина Звездочетова. В результате она согласилась на мою сумму. Как-то на блошином рынке, который развернули художники на «АРТСтрелке», за какие-то смешные деньги я купила замечательную работу Сергея Шеховцова. Остальные несколько вещей художников этого поколения мне дарили, когда они были еще довольно молодыми. Перед юбилеями и днями рождения встает мучительный вопрос о подарке; понимаешь, что лучше всего преподнести маленькое, но достойное художественное произведение.

К юбилею галереи вы преподнесли нам очередной выставочный блокбастер - «Некто 1917». Проект непростой, многослойный. С чего рекомендуете зрителям начать в него погружаться?

С видеоролика, оживившего одну из визитных карточек выставки - «Старуху-молочницу» Григорьева. Она с суровым, если даже не злобным лицом доит удивительную корову с синим глазом. Это про Россию, живущую спокойной, умеренной жизнью, в которую вторгается всадник революции. Ролик не ставит никаких точек над i, а заставляет задуматься. Люди, пришедшие на выставку, должны заставить себя отрешиться от всех ранее существовавших представлений об искусстве 1917 года.

- С какими сложностями вы столкнулись в момент подготовки проекта?

До конца 1970-х и начала 1980-х живопись бесконечно изображала вождя революции и иллюстрировала иногда вполне мифологические моменты существовавшей тогда версии событий этого переломного года. В процессе работы над выставкой мы осознали, насколько мало было художников, фиксировавших то, что происходило на их глазах. В 1990-е после череды выставок с названиями «Искусство революции», «Авангард и революция», когда привязка к революции обеспечивала возможность показать авангард, создалось представление, что искусство революционного года представляет собой только авангард. А художественная революция произошла года за два до политической - в декабре 1915-го, когда открылась «последняя футуристическая выставка «0,10». Художники авангарда, составлявшие относительно небольшую группу, с невероятным энтузиазмом восприняли политическую революцию. Их воодушевило, что она могла помочь им реализовать все идеи, разрабатываемые с 1914-го. Авангард вышел на улицы городов, площади и стены домов, вошел в повседневную жизнь. Это продолжалось недолго. Когда мастера старой формации осознали, что нет иного пути, кроме как сотрудничество с новой властью, наступил конец всевластия в художественной сфере авангарда. Но мы пошли по другому пути…

"Живописная архитектоника" Любови Поповой. Фото Msk Agency.

- И чем он примечателен?

Мы взглянули на этот период, отбросив все предвзятые точки зрения. Постарались быть максимально объективными. Нам показалось интересным представить художественный срез 1917 года с прекратившим тогда свое существование коммерческим художественным рынком и еще не начавшимся госзаказом. В то время художники делали то, что они хотели или что могли делать, испытывая недостаток в красках и большеформатных холстах. Мы перелопатили почти все музеи, свои собрания и частные, выявив все, что было создано в 1917-м. Что-то в этой картине удивило даже нас самих. Полное отсутствие полотен и живописных работ, отражающих ту реальность, которая происходила за окнами мастерских. Мы нашли, пожалуй, только несколько работ 1917-го, которые напрямую выписывают революционные события. Одна из них - картина «27 февраля 1917 года», где Борис Кустодиев изображает из окон своей питерской мастерской городской пейзаж с грузовиком, на котором красные знамена.

- Это и есть символ «Некто 1917»?

У каждого зрителя он свой. Название выставки взято из альманаха 1912 года «Пощечина общественному вкусу», который завершается фразой Хлебникова: «Некто 1917», неведомый, неизвестный, непонятный, но неотвратимо грядущий». Даже для тех, кто прожил этот год, он остался до конца не узнанным. Художники авангарда творили абстрагированную космическую утопию. А кто-то запирался в своей мастерской и писал прекрасные интерьеры дворянских усадеб, которые скоро запылали на волне крестьянских восстаний. Думал о России и русском народе каждый мастер. И широко известные, Нестеров например, и менее - как Иван Владимиров. Многоголосие этой выставки превращает ее в уникальный проект, где собраны произведения, которые в ближайшие десятилетия никто не увидит рядом. Они не только из частных международных собраний, но и из лондонской Тейт и парижского центра Помпиду. На выставке демонстрируется множество открытий и возможностей задуматься над важнейшими вопросами - например, как искусство соотносится с реальностью.

Это происходит и на другом проекте в Новой Третьяковке - Московской международной биеннале современного искусства. Как на эту нестандартную для галереи историю отреагировал коллектив?

Об этом лучше спросить моих коллег. Многие из них не спали сутками, чтобы все организовать. Это была чудовищная нагрузка, но мы знали, зачем идем на нее. Во-первых, галерея на Крымском Валу долгие годы была «спящим царством». Чтобы перезапустить эту площадку, надо изменить и выставочную политику, и методы общения со зрителем, и характер преподнесения работ. Их надо было оживить, откомментировав современными голосами. Это мы сделали, но главное впереди - реконструкция и реставрация самого здания, в котором до сих пор не проводился капитальный ремонт.

Во-вторых, мы понимали, что если не примем биеннале, то она рискует не осуществиться в этом году, а возможно, и завершиться совсем. Рады, что получился изысканный проект, заставляющий о многом задуматься. Причем самую разную аудиторию. В воскресенье я назначила встречу на Крымском Валу, после которой села выпить кофе в нашем кафе и увидела, сколько молодых родителей с детьми шли на выставку. Слышала, что многие из них у нас впервые, и даже если после биеннале у них не останется сил на основную экспозицию - останется желание вернуться на нее.

Зельфира Трегулова на выставке "Некто 1917". Фото Msk Agency.

- У вас увлеченные искусством внуки. Посоветуйте, как воспитывать в детях интерес к искусству?

Детей надо приводить в музеи с раннего возраста. Я хорошо помню, как меня впервые привели в Эрмитаж. Мне было семь, и это посещение определило мою жизнь. Мои внуки ходят в музеи с самого раннего детства по той простой причине, что их родители хотят посещать выставки вместе, чтобы обмениваться впечатлениями, а детей оставить не с кем - нет няни. При этом они хорошо понимают, а дочь у меня искусствовед, что полученные от искусства впечатления отражаются в детском сознании. Дети вообще очень рано себя помнят. С трех лет - точно. Те впечатления, которые у них возникнут, отличные от их повседневной жизни, проявятся в дальнейшем.

Еще важно заниматься с детьми рисованием, лепкой, строительством из кубиков… Запомните: живопись, скульптура и архитектура. Мой внук очень живой мальчик, всегда готов подраться, чтобы отстоять свою позицию среди одноклассников. Несмотря на это, он часами строит невероятной красоты огромные города из кубиков. Это развивает возможность абстрагированно мыслить. Что бы он ни посмотрел, интересно откликается на новые впечатления. Приходит из школы и рисует, запечатлевает то, что услышал и почувствовал. То же самое делает младшая девочка, которой всего 2,5 года. Понятно, что первые детские художественные опыты - это абстракция.

Самое главное, чтобы этот необычный взгляд на мир не был убит жесткими уроками: «Нарисуй собачку, лошадку, домик». Дети рождаются с креативностью. Задача родителей и тех, кто с ними работает в школе или детских студиях, - развить эту креативность. Такой ребенок будет гораздо более сложным, развитым и интеллектуальным, чем его равнодушные к рисованию, лепке и постройке из кубиков сверстники. И не важно, что он не станет профессиональным архитектором, художником или скульптором.

В Инженерном корпусе показывают выставку удивительного скульптора Николая Андреева. На ней проявляется интерес галереи к эксперименту с выставочной архитектурой. Для вас это принципиальная позиция?

Мы стараемся удивить зрителя, вывести его на диалог и взаимодействие с пространством. На этой выставке показано то, что принято называть классическими пластическими ценностями, которые - в частности за счет расположения на необычных подиумах - не кажутся стандартными произведениями и вызывают у зрителя желание прикоснуться. Здесь понимаешь, что у скульптуры есть различные техники, формы, грани... Рекомендую посмотреть и получить несравненное эстетическое удовольствие.

- Что происходит неподалеку от Инженерного корпуса с новым зданием?

Там сейчас стройка. Мы серьезно размышляли над преобразованием этого квартала в живое и активное место. Это возможно сделать по завершении строительства, потому что когда у тебя идет стройка, о релаксирующей комфортной жизни говорить сложно. Летом мы открыли двор, где находится храм Св. Николая в Толмачах. Пока было тепло, пространство оживало, особенно благодаря мамам с колясками. Видите, детей с раннего возраста приобщают к искусству, пусть и из коляски. А позже мы получим образованное поколение, которое привыкнет ходить в музей и будет приводить сюда уже своих детей…

Впервые в Могилеве в только что открывшемся после реставрации музее В.Бялыницкого–Бирули представлены 9 полотен из коллекций Третьяковской галереи, а также произведения из собрания Национального художественного музея. Совместный проект «Бялыницкий–Бируля и художники его окружения» стал возможен благодаря неуемной энергии генерального директора НХМ Владимира Прокопцова, способного, по словам генерального директора «Третьяковки» Зельфиры Трегуловой, «снести на своем пути любое препятствие». Зельфира Исмаиловна побывала на открытии выставки в Могилеве, восхитилась новым музеем - похожий особняк Третьяковых после ремонтных работ скоро откроется в Москве и будет принимать первых посетителей. С директором Третьяковской галереи мы поговорили о новых совместных проектах с НХМ, статусе Марка Шагала и вспомнили один ленинский завет.

- Зельфира Исмаиловна, не могу не выразить восторга по поводу тех выставок, которые вы делаете в последнее время в «Третьяковке» на Крымском Валу, в галерее современного искусства. От Бьорк Digital до тотальных инсталляций Ильи и Эмилии Кабаковых, вам удается собирать в своих стенах самые актуальные проекты.

ФОТО RU.WIKIPEDIA.ORG

- Это правда, в последние годы мы действительно стараемся не лениться и позитивно отвечать на все запросы, участвовать в обменных выставках, представлять себя в крупнейших музеях мира. Но есть серьезная проблема. Вот мы сейчас ходим с вами по замечательному могилевскому музею Витольда Бялыницкого–Бирули, и за каждой картиной, за каждым предметом стоит история о том, как это все собиралось, приводилось в порядок, музеефицировалось. И все делалось ради того, чтобы имя большого белорусского художника сохранить для потомков, чтобы произведения его находились в самых лучших из возможных условий. Среди 9 полотен, которые мы привезли на сегодняшнюю выставку, есть одно из самых ранних произведений Бялыницкого–Бирули «Из окрестностей Пятигорска», работа тогда еще 20–летнего студента Московского училища живописи, ваяния и зодчества, купленная немедленно Павлом Третьяковым. И есть множество примеров тому, что солидный коллекционер Третьяков, который никогда не отличался какими–то эксцентричными эскападами, покупал работы совсем молодых художников с удивительной прозорливостью, предвидя в их ранних полотнах в будущем очень серьезных мастеров. Так вот, повторюсь, у нас есть проблема: в девяностые годы и нулевые наша галерея не покупала картин современных художников - традиция Павла Третьякова пополнять коллекции была утрачена. У нас до сих пор в собрании нет ни одной инсталляции Ильи Кабакова, говорю об этом с огромным сожалением, нет произведений Эрика Булатова, также картин чрезвычайно плодовитого дуэта современных художников Дубосарского - Виноградова.

О, я видела прямой эфир телепрограммы «Агора», где вы лично предлагали Владимиру Дубосарскому подарить Третьяковской галерее несколько работ, и, по–моему, он замялся.

Да, он замялся со всей очевидностью. В девяностые, когда проходили их первые сногсшибательные выставки с Виноградовым, их работы нарасхват раскупали все частные коллекционеры, тогда с невероятным энтузиазмом формировавшие свои первые собрания современного искусства. У нашей галереи в то время не было ни сил, ни средств соперничать с молодыми, энергичными и состоятельными.

- А на какие средства вы стали приобретать произведения в последние годы?

Сейчас на деньги дарителей и меценатов. Таким образом, например, нам недавно была подарена феноменальная коллекция работ Гелия Коржева, долгое время считавшегося представителем «официального искусства», и только сейчас мы начинаем осознавать, что в его работах, как, например, и в произведениях живописца Виктора Попова, зашифровано серьезное раздумье о том, что происходит.

В вашей недавней выставке «Некто 1917» многие художники прозвучали иначе, в частности, я открыла там для себя нового Марка Шагала - дачные зарисовки в столь лихую годину - 1917 год, неожиданный эскапизм.

Да, это была потрясающая выставка, посвященная тому, как художники отреагировали на революционные события - и те из них, кто оставался в рамках фигуративной живописи, и те, кто шел по пути беспредметничества. Зрительский получился проект. А сейчас, к моей радости, у нас стоит очередь на выставку Архипа Куинджи, которую мы сделали совместно в том числе и с вашим Национальным художественным музеем - 4 работы из вашей коллекции. Все это свидетельствует о том, что мы научились отечественное искусство преподносить так, что оно вызывает интерес, и не тем, что это нечто экзотическое, знаете, некий курьез, а тем, что мы действительно с помощью современных приемов и кураторской работы открываем новые горизонты, имена и художественные явления.

Проект «Бялыницкий–Бируля и художники его окружения» объединил профессионалов - музейщиков из России и Беларуси.

- Ваша боль - Булатов и Кабаков, а наша - Шагал. Сегодня во всех крупных музеях мира и Европы встречаются его работы, везде, кроме Витебска.

Ну вот так случилось, да. Зато у вас есть работы Юдэля Пэна, его учителя. К сожалению, могу сказать, что, если бы не цикл панно Шагала для Еврейского театра, которые в какой–то момент оказались в запасниках Третьяковской галереи, наша коллекция его работ тоже была бы не столь впечатляюща.

Зная вашу творческую смелость и энергию Владимира Прокопцова, может быть, стоит сделать такой вызов самим себе и открыть интересную выставку в Витебске: Шагал, Лисицкий, Малевич, чтобы в трамваях «путешествовали» их работы, плакаты вышли на улицы, как встарь, а в музее были бы выставлены самые значимые произведения.

Это очень интересная идея. На самом деле мы - вместе и уже работали с НХМ в любопытнейшем проекте, который открылся в марте этого года в центре Помпиду в Париже - выставка «Шагал, Малевич, Лисицкий. Витебская школа». На нее были собраны действительно лучшие работы этих художников, созданные в период УНОВИСа в Витебске. Было очень приятно с коллегами из Беларуси участвовать в этом проекте наравне с крупными музеями мира. Сейчас несколько сокращенная версия той парижской выставки проходит в Еврейском музее в Нью–Йорке, и насколько я знаю - с большим успехом.

- Да, но снова не у нас. Зельфира Исмаиловна, а вы лично считаете Шагала белорусским художником?

Вы знаете, нет. Наверное, я отвечаю на ваш вопрос политически некорректно, но я не считаю Шагала витебским художником, точно как ни московским, ни парижским. Я думаю, что в отношении таких мастеров попытка их локально к чему–то привязать - это самый неправильный путь. Художники его уровня говорят об общечеловеческих проблемах, поэтому их произведения волнуют всех. Говоря о Шагале, я могу с уверенностью отметить, что ранний парижский период и русский период с 1914 по 1921 год - были самыми значимыми в его творчестве, думаю, с этим никто не будет спорить. И еще раз повторяю, я против пришпиливания любого великого художника к какой–то точке на карте мира.

Адрес нового музея в Могилеве: Ленинская улица, 37.
ФОТО ОЛЬГИ КИСЛЯК.

- Недавно вы были награждены орденом Франциска Скорины, стала ли наша высокая награда для вас неожиданностью?

Честно - да, неожиданностью, хотя и очень приятной. Мы действительно серьезно сотрудничаем с НХМ. До моего прихода в Третьяковскую галерею сделали замечательную выставку «Пленники красоты». Затем православные иконы. В 2015 году - пейзажи: от реализма к импрессионизму. Сейчас вот в Могилеве показываем картины Бялыницкого–Бирули и готовы продолжать разговор о сотрудничестве. Хочу сказать, что ваш Национальный художественный музей обладает фантастической коллекцией русского искусства и каждый раз, когда бываю в Минске и меня спрашивают, чем бы я хотела заняться до открытия выставки, я всегда отвечаю: «Посмотреть вашу экспозицию». За последние годы Третьяковская галерея сделала много ретроспектив больших русских художников, и почти в каждой из них, за редчайшим исключением, принимал участие ваш музей - это выставки Михаила Нестерова, Ивана Шишкина, Александра Головина, Валентина Серова, Архипа Куинджи. Не было случая, чтобы нам в чем–то отказали минские коллеги, и мы готовы отвечать им тем же.

Я заметила здесь, в Могилеве, что многие наши современные художники пытаются оказаться в орбите вашего внимания. Дайте совет, как им попасть в коллекцию Третьяковской галереи или хотя бы выставиться у вас на время?

Совет простой, ленинский: работать, работать и еще раз работать.

13.02.2015 22283

Зельфира Трегулова: «Музей, как и театр, начинается с вешалки»

10 февраля 2015 года было объявлено, что глава РОСИЗО Зельфира Трегулова стала директором Государственной Третьяковской галереи, сменив на этом посту Ирину Лебедеву, уволенную из ГТГ с формулировкой «по инициативе работодателя». Екатерина Алленова поспешила расспросить нового директора о выставочной политике, эффективном менеджменте, идеале музейного руководителя и о том, как привлечь зрителей в музей.

Зельфира Трегулова. Фото: Сергей Футерман

Екатерина Алленова: В интервью ТАСС , которое вы дали сразу после своего назначения, вы, в частности, заметили, что Третьяковскую галерею «есть возможность сделать еще более привлекательной и комфортной для посетителей». Эта фраза почти буквально совпала с формулировкой департамента культурного наследия Минкульта, объяснявшего причины увольнения Ирины Лебедевой : «В Третьяковской галерее так и не создана комфортная среда для посетителей — нет кафе, магазинов, нет Wi-Fi». Может сложиться впечатление, что вы заранее знали мотивы и аргументы министерства. Хотя я понимаю, что вы их обсуждать не будете.

Зельфира Трегулова: Вы правы, я не считаю возможным это обсуждать. Но могу сказать, что предложение занять эту должность было для меня довольно неожиданным. И уже после того, как я дала это интервью, я ночью села читать министерские бумаги и с изумлением обнаружила это совпадение формулировок. Но вы, наверное, обратили внимание, что я говорила об общих вопросах и не предлагала каких-то конкретных шагов. Потому что первое, что я должна сделать, — это очень внимательно вникнуть в суть дела и составить собственное мнение: либо утвердиться в нем, либо скорректировать.

Е.А.: Министерство культуры много раз упрекали в том, что оно ищет «эффективных менеджеров», а не ученых, которые могут поднять на высокий уровень научную и выставочную деятельность музеев. Вас знают прежде всего как куратора — вы делаете чрезвычайно успешные выставки, разрабатываете их концепции (хотя и не любите этого слова), но вдруг оказывается, что в вашем первом выступлении в качестве директора ГТГ вы говорите не о выставочных программах и не о науке, а — в унисон с министерством — о том, что надо сделать Третьяковку более привлекательной и «комфортной»… И как вы собираетесь это делать?

З.Т.: Привлечь в музей посетителей можно самыми разными способами, и выставками в том числе. И я отдаю должное тому, что в Третьяковской галерее сделано и делается в этом плане, как и в плане науки, — это, например, издание каталога собрания, которое осуществляется на очень высоком уровне, или недавние выставки Наталии Гончаровой и коллекции Костаки. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, но скажу, что и спланированная на будущее выставочная программа выглядит сильно. И это очень важно: действительно нужны выставочные проекты, которые привлекут зрителей. Для меня остро стоит проблема Третьяковки на Крымском Валу, где выставлено искусство ХХ века — того периода, которым я занимаюсь как искусствовед. Каждый раз, когда я туда попадаю, я вижу огромный пустой вестибюль и еле-еле двадцать пальто на вешалках — это если не идет какая-то выставка вроде Левитана или Коровина. При этом я должна отдать должное Ирине Владимировне Лебедевой: когда задумывались выставки Гончаровой и собрания Костаки, не было никакой уверенности, что на них придут зрители. В музейной отчетности есть серьезная графа, где стоят цифры посещаемости музея. Посещаемость — это критическая категория в оценке эффективности деятельности любого руководителя. И как раз эти две выставки показали, что люди, наконец, стали приходить на выставки русского авангарда, чего не было ранее. Вспомним великую выставку «Великая утопия». Мы с Ириной Владимировной познакомились как раз на этом проекте: она была куратором от Третьяковской галереи, а я была координатором всего проекта от той организации, в которой тогда работала. (Выставка «Великая утопия. Русский авангард 1915-1932» была показана в 1992-1994 годах во Франкфурте-на-Майне, Амстердаме, Нью-Йорке и Москве, однако московская экспозиция, в отличие от зарубежных, не включала произведений из западных собраний. — Артгид .) Выставка в Москве была прекрасно сделана, пусть даже без западных вещей, но залы стояли пустыми. Пустыми стояли залы на выставке Татлина, пустыми на других очень серьезных с концептуальной точки зрения проектах 1990-х годов, открывавших новые имена. Сейчас ситуация изменилась, и этому можно только радоваться.

Именно поэтому, отдавая должное тому, что сделано в Третьяковской галерее к настоящему моменту, в том числе и этим выставкам, я не могу сказать, что «вот я сейчас приду и кардинально все изменю». Тем более что выставочный план Третьяковской галереи, как вы понимаете, сверстан на два года вперед, и он весьма достойный, там есть серьезные проекты. Третьяковская галерея — настолько невероятное, знаковое место, а должность ее директора настолько ответственна, что я постараюсь быть крайне осторожной и аккуратной. Что вовсе не означает, что я не буду заниматься своим любимым делом — делать выставки. Это то, от чего я испытываю невероятное чувство эйфории и восторга, — когда выставка сделана так, как она задумана. Если посмотреть на то, что за последние полтора года было сделано в РОСИЗО, я не могу сказать, что действовала в первую очередь как менеджер. Я действовала в первую очередь как «выставочник» и как человек, который с помощью коллег постарался внедрить в эту организацию какую-то систему. Люди начали писать научные статьи. Эта организация из чистого оператора (при том что у нее более 40 тысяч единиц хранения) стала превращаться в создателя контента. И в этом была моя задача. Я видела, что мои предшественники ставили во главу угла менеджмент и работу оператора, упуская из виду тот факт, что если вы не создаете контента, то всегда останетесь обслуживающим персоналом. Когда же вы создаете выставки — это совсем другая ситуация, и к организации совсем по-другому начинают относиться. Поэтому, конечно же, я продолжу этим заниматься, хотя и боюсь, что в первую очередь мне придется все же быть менеджером.

И здесь есть одно направление в выставочной работе, в которое возможно внедриться, что-то сделать в обозримом будущем, — это международные контакты: выставки, в которых Третьяковская галерея участвует за рубежом и которые направляет за рубеж, и мне кажется, что Третьяковка заинтересована в том, чтобы привозить выставки из-за рубежа.

Е.А.: Выставки зарубежного искусства? Но Третьяковка — музей русского искусства.

З.Т.: Я придерживаюсь точки зрения, что если есть возможность сделать интересный выставочной проект, то не следует ограничиваться спецификой коллекции. Наверное, я научилась этому у Музея Гуггенхайма, который критиковали за то, что они делают выставки всего и отовсюду — от Африки до России. Но именно эти выставки создали Гуггенхайму репутацию музея с удивительными, невероятными и очень смелыми выставочными программами.

Е.А.: И все же по поводу пресловутой «зоны комфорта». Так как ваше назначение оказалось громом с ясного неба и все с жаром кинулись его обсуждать и искать причины, по которым оказалась в опале Ирина Лебедева, то сама собой возникла параллель со сравнительно недавним назначением на должность директора ГМИИ им. А.С. Пушкина Марины Лошак. Ведь в основе идеи — все та же «комфортная среда», где, как рассказывает Марина Девовна, можно будет гулять, тусоваться чуть ли не круглосуточно, где будут магазины, кафе, кинотеатры. И один из аргументов Министерства культуры при увольнении Лебедевой — как раз то, что она не смогла стать тем «эффективным менеджером», которому, вероятно, надлежало превратить Третьяковскую галерею в парк развлечений. Министерству культуры близка идея, что посетителей нужно привлекать в музей именно такими способами. А вы согласны с этим?

З.Т.: С «парком развлечений», конечно, не согласна. Если ставить это во главу угла, то тогда и разницы особой нет — музей это или развлекательный центр. Я думаю, что когда директором ГМИИ назначалась Марина Лошак, логика была несколько иная, и сомневаюсь, что кафе и магазины играли здесь определяющую роль. Если говорить о Пушкинском музее, то, действительно, там изменилась входная зона, реконструирован гардероб, изменились кафе. Туда стало гораздо приятнее ходить, и процесс покупки билета и получения информации занимает теперь 2-3 минуты. И, к чести Марины Девовны, нужно сказать, что она занималась не только этим. Сделаны очень интересные выставочные проекты — например, мне очень понравилась выставка Вима Дельвуа, которая корректно вписала работы этого современного художника в экспозицию музея, в частности, в зал слепков. Что может быть архаичнее слепков? Марина создает диалог между искусством ХХ века и искусством классическим, но при этом она прекрасно понимает, что музей, как и театр, начинается с вешалки. В старом здании Московского художественного театра эстетически оформлено все — от дверной ручки до вешалки. Я уверена, что и в современном музее должно быть именно так. И если вы привлекаете зрителя в музей, куда он пришел за эстетическими впечатлениями, то эстетика должна начинаться с момента, когда он переступает порог. Плюс кафе, плюс возможность быстро подключиться к интернету и спланировать свои действия или обменяться впечатлениями с виртуальными друзьями — все это даст повод посетителю задержаться в здании музея. Я так со своей старшей дочерью хожу в Пушкинский, когда там несколько выставок, и мы там проводим 4-5 часов. Посмотришь одну-две выставки — и тебе нужно отвлечься, переключиться, перекусить. А потом с очищенным сознанием идти далее. Конечно, не нужно это ставить во главу угла, но и недооценивать тоже не надо.

Е.А.: Тем не менее, когда я вас спросила, как вы собираетесь завлекать зрителя в музей, вы с увлечением начали рассказывать именно о выставках, а не о кафе с бесплатным интернетом.

З.Т.: Нужно завлекать и тем, и другим, в комплексе.

Е.А.: В качестве директора вам придется иметь дело со строительством, с реставрацией, со слабыми токами, охранными системами, ржавыми трубами, униформой смотрителей…

З.Т.: …и с тем, как они себя ведут, да. В Третьяковке был очень неприятный случай с учителем — тогда, как мне кажется, обе стороны поступили неправильно. (В октябре 2014 года учителя рисования Павла Шевелева вывели из залов Третьяковской галереи вызванные смотрителем полицейские, обвинив его в том, что он проводил «незаконную экскурсию» со своими учениками. — Артгид ) Это серьезные и болезненные темы, для которых не может быть однозначного решения. Вопрос о том, какова функция смотрителя, как он должен выглядеть, как себя вести и как должен быть одет, — это тоже важный вопрос.

Е.А.: Вы справитесь со всем этим? Не боитесь?

З.Т.: Я бы погрешила, если бы сказала, что не боюсь. Чем опытнее ты становишься, тем лучше понимаешь всю сложность любой задачи, которая перед тобой стоит.

Е.А.: Должность директора ГТГ до Ирины Лебедевой занимал Валентин Родионов, и я знаю, что его часто упрекали в том, что он ничего не понимает в искусстве — просто «крепкий хозяйственник», разбирающийся зато в строительстве и водопроводных трубах. Но при нем замом по науке была Лидия Ивановна Иовлева…

З.Т.: Позволю себе заметить, при всем уважении к Родионову, что директором музея должен быть человек, который понимает, что такое музей. Невозможно разделение функций: вот я хозяйственник, а заместитель у меня — искусствовед. Я считаю, что возможно сочетание эффективнейшего менеджмента с глубочайшими знаниями в истории искусства.

Е.А.: Вы видите себя именно в таком качестве? Или можете привести в пример конкретных директоров?

З.Т.: Я сейчас перед глазами имею реальный пример — это директор Штеделевского института во Франкфурте-на-Майне Макс Холляйн, сын великого архитектора Ханса Холляйна. Он также директор еще нескольких музеев, входящих в систему этого института, и директор Ширн Кунстхалле, совершенно невероятного выставочного зала. Он получил блестящее образование, специализировался по западноевропейскому средневековому искусству, потом пять лет проработал правой рукой Томаса Кренса в Музее Гуггенхайма, а затем стал директором Ширн Кунстхалле, который он получил в состоянии полной разрухи и с чудовищным финансовым долгом. Холляйн немедленно занялся реорганизацией всего и созданием интереснейших выставок. В 2001 году он предложил мне и Борису Гройсу стать кураторами выставки «Коммунизм — фабрика мечты», что было тогда довольно смелым решением, тем более для специалиста по средневековому искусству. Когда он в связи с этой выставкой приезжал в Москву, то жил в гостинице в номере за 70 долларов, и всю ночь напролет ему мешали спать навязчивыми звонками. И он это терпел, потому что у организации был кошмарный бюджетный дефицит, и он экономил на всем, в том числе и на себе. Сейчас он один из самых блестящих директоров в Европе — да и в мире, я думаю. Он возглавляет «группу Бизо», сообщество директоров крупнейших музеев мира и участников международного выставочного процесса. Они собираются каждый год или каждые два года. От России туда входили Михаил Пиотровский и Ирина Антонова, теперь это Пиотровский, Марина Лошак и Елена Гагарина. Холляйн — потрясающий образец, на который нужно ориентироваться. Я много с ним сотрудничала, когда он еще работал в Музее Гуггенхайма. Он очень успешен, в том числе и с фандрайзингом.

Е.А.: А вы как к фандрайзингу относитесь?

З.Т.: К поиску спонсорских средств я отношусь крайне положительно. Когда я работала в Музеях Кремля, то примерно в 2004 году стало ясно, что если у тебя есть интересные выставочные проекты, то гораздо эффективнее не расходовать бюджетные деньги, а предложить поддержать эти проекты солидной компании. Сформировать круг друзей и получить очень серьезные денежные средства. Сейчас, столкнувшись с тем, что такое получить бюджетное финансирование, я прекрасно понимаю, что интуитивно (а может быть, и не интуитивно) мы тогда выбрали правильный путь: с 2006 года по настоящее время Музеи Кремля не потратили ни копейки бюджетных денег на выставки, которые делались в самом музее, включая самые затратные. Я по опыту знаю, что если ты предлагаешь очень интересный проект, который заведомо будет иметь успех (есть такие проекты, их можно определить), то получить на него серьезные денежные средства проще, чем меньшую сумму, но на проект более скромный. Это упирается в контент, в то, что ты делаешь. Дело не в марках — Третьяковской галереи, Музеев Кремля, Эрмитажа, Русского музея, — дело в том, что ты предлагаешь.

Е.А.: С другой стороны, в любом музее любой хранитель вам скажет, что у него в фондах лежат чудеснейшие сокровища, с которыми можно было бы сделать интереснейшую выставку, опубликовать в ее каталоге результаты ценнейших изысканий и так далее. И это действительно чаще всего так и есть. Только выставка эта интересна лишь десяти специалистам, имеет чисто научную ценность, она некоммерческая и народ на нее не пойдет. Что с такими выставками делать?

З.Т.: Проводить.

Е.А.: А где деньги брать?

З.Т.: Это сложный вопрос. На подобный проект их действительно гораздо труднее получить. Однако есть еще такой инструмент, как средства массовой информации. Я не говорю «реклама», потому что рекламировать такие выставки бессмысленно — это во-первых. Во-вторых, сейчас, в ситуации серьезного ограничения денежных средств, на рекламу в бюджетах будет выделяться денег гораздо меньше. Я думаю, что здесь серьезный резерв — работа именно со средствами массовой информации, очень подробная, очень тщательная, индивидуальная. Я всегда была за такую работу, и именно так мы работали со СМИ в Музеях Кремля. И результат всегда был прекрасным. Расходы на рекламу, сравнительно с бюджетом самой выставки, всегда были очень небольшие, а людей приходило множество и отзывы были прекрасные. Тут просто нужно не лениться и тщательно над этим работать. Кстати, Третьяковская галерея подобные выставки проводит, у них есть целая программа таких выставок и публикаций

Е.А.: «Третьяковка открывает свои запасники»?

З.Т.: Да-да. Есть действительно серьезные сотрудники, которые делают интересные выставки из запасников.

Е.А.: Что вы любите в собрании Третьяковской галереи и хотели бы в первую очередь показать России и миру? И в каком контексте?

З.Т.: Вопрос сложный. Будете смеяться: люблю всё! Вчера прошлась по нескольким залам в Лаврушинском, где XVIII век, — Никитин, Антропов, Левицкий и так далее… Это прекрасно.

Е.А.: Что прекрасного в Никитине? Объясните, пожалуйста, мировой общественности.

З.Т.: Я же не говорю про показ художника Никитина мировой общественности, хотя «Портрет канцлера Головкина» показывали на выставке Russia!, и надо сказать, смотрелся он там замечательно! Я думаю, что я буду готова ответить на вопрос о новых выставочных планах через какое-то время, совсем недолгое. Я знаю о многих проектах, которые сейчас организуются в Европе, в которых Третьяковская галерея будет участвовать и в которых она не может не участвовать, поскольку это выставки в знаковых местах, посвященные очень важным моментам в истории русского искусства и отечественной истории. Это, например, выставка, посвященная выставке «0,10», которая пройдет в Фонде Бейелера в Базеле и куда впервые собираются все вещи, которые были на той выставке.

Е.А.: (вздыхая) Опять «Черный квадрат»…

З.Т.: Ну он был главным экспонатом на выставке «0,10», поэтому без него — никак! Но в Базеле будет «Черный квадрат» 1929 года... Я знаю об этой выставке, поскольку РОСИЗО собирает для нее около 20 работ из 14 российских региональных музеев. Те самые работы, которые участвовали в выставке «0,10». И мне кажется, что это важнейший проект. И хотела бы отметить, что эта выставка организуется в Базеле, а не в Москве, хотя, наверное, она должна была бы пройти в России. Или вот в 2017 году в Лондоне, в Королевской академии должна пройти выставка, связанная с весьма важным для всех 1917 годом. На ней будет представлено искусство с 1917-го по 1932-й, причем там действительно достаточно интересный замысел, — и он не повторяет такие выставки, как «Великая утопия». Мне кажется, что это тоже проект, в котором необходимо участвовать. Впрочем, это решение принимала еще Ирина Владимировна Лебедева. Я могу только содействовать осуществлению и того, и другого.

Е.А.: Ходили слухи, что после вашего ухода РОСИЗО расформируют.

З.Т.: О боже, какой бред! Никто не собирается его расформировывать! Там запланировано много международных проектов, в которых участвует и Третьяковская галерея, и я собираюсь достаточно плотно сотрудничать с РОСИЗО. Более того, сейчас у РОСИЗО появились новые функции — это не только оператор выставочных проектов, но и оператор крупных проектов, связанных с представлением русского искусства в интернете. Один из них — это , виртуальная реконструкция Государственного музея нового западного искусства. А второй — 37 виртуальных музеев для размещения на портале культура.рф. Речь идет о российских региональных музеях, у многих из которых даже нормального сайта нет, хотя есть замечательные коллекции. Это действительно очень масштабный проект, и там проделана невероятная работа. Произведено сумасшедшее количество съемки, в том числе в 3D, использовалась аэрофотосъемка и аэрокиносъемка. В Лондоне в сентябре этого года в Музее науки открывается огромнейшая выставка «Космонавты. Рождение космической эры», которую готовил РОСИЗО, и я успела до конца января подписать все договора и собираюсь во внерабочее время и дальше общаться с коллегами из РОСИЗО, которые работают над этим проектом. А дальше видно будет. Количество выставочных проектов, намеченных на этот год, меньше, чем в прошлом году, по всем понятным причинам: сложности с финансированием и очень большие сложности с поиском спонсорских денег.

Е.А.: Вот Лебедевой как раз министерство культуры поставило в упрек, что она «запланировала сокращение посещаемости на 15%». Но, по-моему, это сокращение неизбежно именно в силу того, что денег меньше, и соответственно меньше народа в музеях.

З.Т.: Вы знаете, что сейчас в федеральных музеях введено . Я пока не знаю цифр статистики, но могу предположить, что это повысит посещаемость, но с очевидностью понизит внебюджетный доход Третьяковской галереи, как, впрочем, и любого другого музея, где это введено. И над этим тоже нужно работать.

Биография директора Третьяковской галереи Зельфиры Трегуловой сегодня интересна многим. Ведь жизненный путь этой женщины заставляет восхищаться ею и удивляться многочисленным достижениям. Дама с необычной внешностью является кандидатом искусствоведения, авторитетным специалистом международного класса, руководителем неповторимых проектов, которые представляют отечественное искусство за границей. А с 2015 года Трегулова Зельфира Исмаиловна заняла должность генерального директора Третьяковской галереи. В новом амплуа женщина сумела доказать всем окружающим собственный профессионализм и свою преданность искусству.

Биография Зельфиры Трегуловой

Родилась Зельфира 13 июля 1955 года в латвийском городе Рига. Правда, несмотря на место рождения, обозначенное в метрике девочки, она не является латышкой по национальности. Пожалуй, ее яркая сейчас - самое убедительное тому подтверждение. В действительности по национальности Зельфира Трегулова - татарка. Ведь отец ее родом из Татарстана, а мать - из Киргизии. Родители девочки познакомились в российской столице, куда приехали, чтобы поступить в институт кинематографистов. Спустя некоторое время Трегуловы устроились работать в Рижскую киностудию и надолго остались там. Тут и родилась у них дочь, которую счастливые родители назвали Зельфирой.

Детские годы и юность

Отец девочки в те годы был военным оператором на фронте, снимавшим Потсдамскую конференцию, а мать занимала должность звукорежиссера. Так что воспитывалась девочка в довольно-таки творческой атмосфере. Может быть, именно это и подтолкнуло ее отдать предпочтение интеллигентной творческой профессии. С успехом окончив школу, Зельфира Трегулова поступила на искусствоведческий факультет в Московский государственный университет имени Ломоносова. Родители девочки полностью поддержали ее в желании стать искусствоведом и всячески помогали ей во время обучения. С ранних лет биография директора Третьяковской галереи Зельфиры Трегуловой тесно переплетается с художниками и их работами. В 1981 году девушка окончила аспирантуру МГУ.

Начало карьеры

Профессиональная деятельность Трегуловой Зельфиры Исмаиловны началась в 1984 году. В это время девушка начинает работу во Всесоюзной художественно-производственной ассоциации. Здесь Трегулова проявила свои координаторские и кураторские качества, занимаясь организацией выставок русского искусства за границей. Чуть позже Зельфире доверили пост ассистента генерального директора компании. Этой деятельности Зельфира посвятила 13 лет своей жизни.

В 1993 году Зельфира Исмаиловна отправилась на заграничную стажировку в Музей Соломона Р. Гуггенхайма, находящийся в столице США. Вернувшись на родину, в 1998 году Зельфира стала заведовать отделом международных связей в Пушкина. Чуть позже Трегулова получила предложение стать куратором музея, в котором несколько лет назад стажировалась.

Деятельность Трегуловой

Всего через несколько лет Зельфира получила новое назначение и заняла пост генерального директора Московского Кремля. На этой должности женщина занималась международными связями и выставочной работой. В Кремле Трегулова проработала целых 11 лет, после чего стала куратором Государственной музейно-выставочной ассоциации "РОСИЗО".

А вот качественно новым этапом своей жизни сама Зельфира Трегулова считает полученную возможность возглавить один из ведущих столичных музеев - Государственную Третьяковскую галерею. Новую перспективную должность искусствовед получила 10 февраля 2015 года.

Кроме основной работы в галерее, Зельфира занимается преподаванием в московской школе бизнеса, обучая галерейной деятельности и арт-менеджменту. Помимо этого, Трегулова состоит в при Министерстве культуры РФ. Вдобавок, кроме навыков искусствоведения и ведения коммерческой деятельности, женщина свободно владеет немецким, итальянским и французским языком.

Творческие достижения

В свое время Зельфира Исмаиловна проявила свое мастерство, будучи куратором самых масштабных выставок в крупнейших музеях мира. Руководила Трегулова такими известными проектами, как "Красноармейская студия", "Казимир Малевич и русский авангард", "Удиви меня", "Россия", "Амазонки авангарда", "Социалистические реализмы" и другими. В каждой своей выставке Зельфира демонстрирует зрителям собственное мировоззрение, лишенное советских оков и стереотипов. За последние годы аудитория смогла насладиться гениальными работами в выставках "Палладио в России" и "Виктор Попков", которые также прошли под руководством талантливого искусствоведа - Зельфиры Трегуловой.

За своими плечами женщина имеет не только множество знаменитых работ, но и многочисленные творческие достижения и награды. К примеру, Зельфира Исмаиловна удостоилась почетных грамот от Министерства культуры РФ, Ордена Звезды Италии за проведение Года итальянской культуры, Ордена Заслуг в виде креста с короной и стала лауреатом премии "Честь и достоинство профессии", вручаемой на Всероссийском фестивале "Интермузей".

Осенью 2016 года Трегулова была награждена золотой медалью имени Николаева. В этом же году Зельфира стала лауреатом премии "Государственный деятель".

К сожалению, женщина предпочитает скрывать свою частную жизнь от прессы и довольно-таки неохотно рассказывает истории из личной жизни. Но кое-что о ее семье все же известно.

Несмотря на то что женщина с малых лет хотела иметь большую семью и множество детишек в лучших традициях азиатских стран, ее мечте не суждено было сбыться. Ведь большую часть своей жизни Трегулова посвятила собственной карьере и любимому делу. Так что в браке Зельфиры на свет появился всего один ребенок - девочка.

Не так давно родители Зельфиры переехали из Риги и сейчас живут с дочерью, помогая растить внуков.

Дочь известного в Москве искусствоведа пошла по стопам матери и выбрала такую же профессию. Сейчас девушка состоит в браке и воспитывает двоих детишек - младшую дочь и старшего сына. Кстати, каждый член семьи наделен творческим талантом и хороший потенциал виден даже у внучки Трегуловой, которой всего лишь 2 года.

В Государственной Третьяковской галерее произошла смена руководства. Ирина Лебедева уволена с поста директора с формулировкой «по инициативе работодателя». Вместо нее назначена Зельфира Трегулова, ранее занимавшая должность руководителя музейно-выставочного объединения РОСИЗО.

«Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, приносящего многим пользу, всем удовольствие».

(Из завещания Павла Михайловича Третьякова)

Годом основания Третьяковской галереи принято считать 1856 год, когда Павел Третьяков приобрел две картины русских художников: «Искушение» Н. Г. Шильдера и «Стычка с финляндскими контрабандистами» В. Г. Худякова. А уже в 1867 году для широкой публики в Замоскворечье была открыта «Московская городская галерея Павла и Сергея Третьяковых». Её коллекция насчитывала 1276 картин, 471 рисунок и 10 скульптур русских художников, а также 84 картины иностранных мастеров. Шли годы. И сегодня Государственная Третьяковская галерея имеет одну из самых крупных в мире коллекций русского изобразительного искусства, пережив войны, революции, смены политических режимов, а также, естественно, смену руководства.

Быть директором одного из трех ведущих музеев российской столицы - дело ответственное. Люди, которым выпадала честь возглавить Третьяковку, обычно задерживались здесь надолго. Например, бывший председатель Комитета по делам искусств при Совете Министров СССР Поликарп Иванович Лебедев был директором государственной галереи целых 25 лет: с 1954-го по 1979-й год. Затем Поликарп Иванович стал «персональным пенсионером союзного значения», а ему на смену пришел народный художник СССР Юрий Константинович Королёв, который руководил Третьяковкой до самой смерти (1980—1992).

В декабре 1993 года правительственным распоряжением Родионов Валентин Алексеевич был назначен генеральным директором Всероссийского музейного объединения «Государственная Третьяковская галерея» сроком на два года. Но в итоге задержался на посту директора на целых пятнадцать. До 2009-го года. Его первоочередной задачей стало завершение ремонтно-реставрационных работ в Лаврушинском переулке. Ведь музей ему достался в жутком состоянии; на первые годы его руководства пришлись отключения электричества и забастовка охраны, хроническое безденежье и прочие прелести переходного периода. Но пережив вместе с галереей «тяжелые 90-е», проблемы с финансированием, Родионов решил хозяйственные вопросы, а Третьяковка обзавелась новыми помещениями, стала устраивать большие проекты, включая международные выставки и празднование собственного пышного 150-летия.

Но помимо спасения Третьяковки от разрухи с именем Родионова также связано несколько громких скандалов. Так, в 2005 году недовольство дирекции галереи вызвал спецпроект «Сообщники», который курировал известный искусствовед Андрей Ерофеев. Родионов счел содержащую изображения обнажённых частей тел экспозицию несоответствующей статусу Третьяковки и намеревался её закрыть.

В октябре того же года в ответ на коллективное письмо прихожан московского храма святого Николая в Заяцком, в котором православные верующие охарактеризовали работу художника Александра Косолапова «Икона-икра» как возбуждающую социальную и религиозную ненависть и вражду, Родионов распорядился снять с выставки «Русский поп-арт» данный фотоколлаж.

Также в 2007 году министр культуры России Александр Соколов в резкой форме раскритиковал подготовленную Третьяковкой к отправке в Париж выставку «Соц-Арт. Политическое искусство в России». В представленных на ней произведениях чиновник увидел черты позорящей страну порнографии. Руководство Третьяковской галереи подвергло список экспонатов цензуре и изъяло из него 17 работ. Затем Родионов подал в суд иск против Соколова о защите чести, достоинства и деловой репутации. Поводом к этому послужили опубликованные в газете «Московский комсомолец» выдержки из выступления министра на пресс-конференции, посвящённой ситуации вокруг парижской выставки, в котором сам музей в завуалированной форме был назван организацией, погрязшей в коррупции. Все закончилось мировым соглашением.

А уже через год последовало странное двухэтапное увольнение Валентина Алексеевича. Новым директором галереи стала его заместительница Ирина Владимировна Лебедева, которая в своем интервью акцентировала внимание на том, что «Многое будет определяться именно тем, что я по образованию искусствовед, а Валентин Алексеевич не искусствовед. На общеизвестные вещи мы с ним смотрим по-разному».

До того, как возглавить музей, она четыре года была заместителем по науке прежнего директора Валентина Родионова, считалась крупнейшим специалистом в области авангарда, проработала в Третьяковской галерее с середины 1980-х, начав карьеру с должности простого научного сотрудника. За время работы Лебедевой в качестве директора, в частности, был создан попечительский совет, реформирован лекторий и организовано несколько десятков выставок в России и за рубежом. Самые крупные среди них — «Святая Русь», которая после Москвы была показана в Лувре, «Видение танца. К столетию Дягилевских сезонов», Александр Дейнека. Работать, строить и не ныть!» и многие другие.

Но не смотря на то, что еще в 2011-м году первую женщину-директора Третьяковки поддержал сам министр культуры Авдеев и коллектив галереи, отвергнув все обвинения в адрес Лебедевой в присвоении служебных квартир, незаконном начислении премий и распродаже фондов музея в частные коллекции, зимой 2015 года Ирина Лебедева была уволена с поста директора с формулировкой «по инициативе работодателя».

«В Третьяковской галерее так и не создана комфортная среда для посетителей — нет кафе, магазинов, нет Wi-Fi. В планах руководства галереи — снижение посещаемости на 15%. Главный художественный музей страны, русского искусства так и не стал методическим центром»,- так объяснили в департаменте культурного наследия Минкультуры РФ причины увольнения Лебедевой.

О том, что в галерее не хватает эффективного управленца, говорили и подчиненные Ирины Лебедевой. Они даже написали открытое письмо. По слухам Лебедева незаконно заняла служебную квартиру по адресу Лаврушинский переулок дом 10 квартира 9, принадлежащую Галерее на праве оперативного управления. При этом оплата коммунальных услуг осуществляется за счет Галереи.

Тем временем вместо Ирины Владимировны, которая проработала в Третьяковской галерее 30 лет и возглавляла ее в течение последних 5 лет, на пост директора была назначена Зельфира Трегулова, перешедшая на эту должность с поста главы музейно-выставочного объединения РОСИЗО.

По ее словам на предложение возглавить Третьяковскую галерею она согласилась не сразу: «…я взяла пару дней на размышление. Я уже говорила о том, что мне надо было понять для себя самой, есть ли мне что предложить Третьяковской галерее и смогу ли я поднять эту меру ответственности. И потом, нужно было подумать о том, смогут ли мои коллеги в «РОСИЗО» развивать те проекты, которые были уже придуманы и запущены».

«Надо понять, что еще можно сделать, говорит она. — Чтобы, как это происходит в лучших европейских мировых музеях, Третьяковка стала важнейшим средоточием ценностей культуры. И это не только традиционные выставки, но и самые разные формы привлечения посетителей, в том числе, основанные на современных технологиях».

Зельфира Исмаиловна закончила искусствоведческое отделение Исторического факультета МГУ, проходила стажировку в Музее Соломона Р. Гуггенхайма в Нью-Йорке, была заведующей отделом зарубежных связей и выставок в ГМИИ им А. С. Пушкина, на протяжении 11 лет работала заместителем генерального директора по выставочной работе и международным связям в Музеях Московского Кремля.

С 14 августа 2013 года Зельфира Трегулова — генеральный директор Государственного музейно-выставочного центра «РОСИЗО».

Следующим этапом в карьере музееведа с колоссальным опытом стал пост генерального директора ФГБУК «Всероссийское музейное объединение — Государственная Третьяковская галерея».

Хочется верить, что человек с подобным опытом действительно сможет многое «предложить Третьяковской галерее». Ведь перед Зельфирой Исмаиловной стоит множество задач: строительство нового корпуса, ремонт и перепланировка существующих помещений и выставки, выставки, выставки. О самых интересных из которых - непременно расскажет наш сайт.