Джотто. Фрагмент росписи капеллы Скровеньи. 1303-1305 годы Wikimedia Commons

Средневековый человек — это в первую очередь верующий христианин. В широком смысле им может быть и житель Древней Руси, и византиец, и грек, и копт, и сириец. В узком смысле это житель Западной Европы, для которого вера говорит на латыни.

Когда он жил

По учебникам Средневековье начинается с падения Римской империи. Но это не значит, что первый средневековый человек родился в 476 году. Процесс перестройки мышления и образного мира растянулся на столетия — начиная, думаю, с Христа. В какой-то степени средневековый человек — это условность: есть персонажи, в которых уже внутри средневековой цивилизации проявляется новый европейский тип сознания. Например, Петр Абеляр , живший в XII веке, в чем-то ближе к нам, чем к своим современникам, а в Пико делла Мирандола Джованни Пико делла Мирандола (1463-1494) — итальянский философ-гуманист, автор «Речи о достоинстве человека», трактата «О сущем и едином», «900 тезисов по диалектике, морали, физике, математике для публичного обсуждения» и проч. , который считается идеальным ренессансным философом, очень много средневекового. Картины мира и эпохи, сменяя друг друга, одновременно переплетаются. Так же и в сознании средневекового человека переплетаются представления, объединяющие его и с нами, и с предшественниками, и в то же время эти представления во многом специфичны.

Поиск Бога

Прежде всего, в сознании средневекового человека важнейшее место занимает Священное Писание. Для всего Средневековья Библия была книгой, в которой можно было найти ответы на все вопросы, но эти ответы никогда не были окончательными. Часто приходится слышать, что люди Средневековья жили по заранее заданным истинам. Это лишь отчасти верно: истина действительно заранее задана, но она недоступна и непонятна. В отличие от Ветхого Завета, где есть законодательные книги, Новый Завет не дает четких ответов ни на один вопрос, и весь смысл жизни человека заключается в том, чтобы искать эти ответы самому.

Конечно, мы говорим в первую очередь о мыслящем человеке, о том, например, кто пишет стихи, трактаты, фрески. Потому что именно по этим артефактам мы восстанавливаем их картину мира. И мы знаем, что они ищут Царство, и Царство это не от мира сего, оно — там. Но какое оно, никто не знает. Христос не говорит: делай так и так. Он рассказывает притчу, а дальше думай сам. В этом залог определенной свободы средневекового сознания, постоянного творческого поиска.

Святой Дени и Святой Пьят. Миниатюра из кодекса «Le livre d"images de madame Marie». Франция, около 1280-1290 годов

Жизнь человека

Люди Средневековья почти не умели заботиться о себе. Беременная жена Филиппа III Филипп III Смелый (1245-1285) — сын Людовика IX Святого, был провозглашен королем в Тунисе во время Восьмого крестового похода, после того как его отец умер от чумы. , короля Франции, умерла, упав с лошади. Кто догадался посадить ее беременную на лошадь?! А сын короля Англии Генриха I Генрих I (1068-1135) — младший сын Вильгельма Завоевателя, герцог Нормандии и король Англии Вильгельм Этелинг, единственный наследник, с пьяной командой вышел ночью 25 ноября 1120 года на лучшем корабле королевского флота в Ла Манш и утонул, разбившись о скалы. Страна на тридцать лет погрузилась в смуты, а отец в утешение получил написанное в стоических тонах красивое письмо Хильдеберта Лаварденского Хильдеберт Лаварденский (1056-1133) — поэт, богослов и проповедник. : мол не переживай, владея страной, умей совладать и со своей скорбью. Сомнительное утешение для политика.

Земная жизнь в те времена не ценилась, потому что ценилась другая жизнь. У абсолютного большинства средневековых людей неизвестна дата рождения: зачем записывать, если завтра умрет?

В Средневековье был только один идеал человека — святой, а святым может стать только человек, уже ушедший из жизни. Это очень важное понятие, объединяющее вечность и бегущее время. Еще недавно святой был среди нас, мы могли его видеть, а теперь он у трона Царя. Ты же, здесь и сейчас, можешь приложиться к мощам, смотреть на них, молиться им днем и ночью. Вечность оказывается буквально под боком, зрима и ощутима. Поэтому за мощами святых охотились, их крали и распиливали — в прямом смысле слова. Один из приближенных Людовика IX Людовик IX Святой (1214-1270) — король Франции, руководитель Седьмого и Восьмого крестовых походов. Жан Жуанвиль Жан Жуанвиль (1223-1317) — французский историк, биограф Людовика Святого. , когда король умер и его канонизировали, добился того, чтобы для него лично у царственных останков отрезали палец.

Епископ Гуго Линкольнский Гуго Линкольнский (около 1135-1200) — французский монах-картезианец, епископ Линкольнской епархии, крупнейшей в Англии. ездил по разным монастырям, и монахи ему показывали свои главные святыни. Когда в одном монастыре ему принесли руку Марии Магдалины, епископ взял и откусил от кости два кусочка. Аббат и монахи сначала оторопели, потом закричали, но святой муж, судя по всему, не смутился: он-де «изъявил сугубое почтение святой, ведь и Тело Господне он принимает внутрь зубами и губами». Потом он сделал себе браслет, в котором хранил частицы мощей двенадцати разных святых. С этим браслетом его рука была уже не просто рукой, а мощным оружием. Позже он сам был причислен к лику святых.

Лицо и имя

С IV по XII век у человека словно нет лица. Конечно, люди различали друг друга по чертам лица, но всякий знал, что суд Божий нелицеприятен, на Страшном суде судится не облик, а поступки, душа человека. Поэтому индивидуального портрета в Средние века не было. Где-то с XII века глаза открылись: людям стала интересна каждая травинка, а вслед за травинкой изменилась и вся картина мира. Это возрождение, конечно, отразилось в искусстве: в XII-XIII веках скульптура обрела трехмерность, на лицах стали проявляться эмоции. В середине XIII века в скульптурах, сделанных для надгробий высоких церковных иерархов, начало появляться портретное сходство. Живописные и скульптурные портреты прежних государей, не говоря уже об особах менее значимых, в основном — дань условностям и канонам. Тем не менее один из заказчиков Джотто, купец Скровеньи Энрико Скровеньи — богатый падуанский купец, по заказу которого в начале XIV века была построена домовая церковь, расписанная Джотто, — капелла Скровеньи. , уже известен нам по вполне реалистичным, индивидуализированным изображениям, как в его знаменитой падуанской капелле, так и в надгробии: сравнивая фреску и скульптуру, мы видим, как он постарел!

Мы знаем, что Данте не носил бороды, хотя в «Божественной комедии» его облик не описывается, знаем о грузности и медлительности Фомы Аквинского , прозванного одноклассниками Сицилийским Быком. За этим прозвищем уже стоит внимание к внешнему облику человека. Также нам известно, что у Барбароссы Фридрих I Барбаросса (1122-1190) — император Священной Римской империи, один из руководителей Третьего крестового похода. была не только рыжая борода, но и красивые руки — кто-то это упомянул.

Индивидуальный голос человека, иногда считающийся принадлежностью культуры Нового времени, слышится и в Средние века, но слышится долгое время без имени. Голос есть, а имени нет. Произведение средневекового искусства — фреска, миниатюра, икона, даже мозаика, самое дорогое и престижное искусство на протяжении многих веков, — почти всегда анонимно. Для нас странно, что великий мастер не хочет оставить свое имя, но для них подписью служило само произведение. Ведь даже когда все сюжеты заданы, художник остается художником: все знали, как изобразить Благовещение, но хороший мастер всегда вносил в образ свои чувства. Люди знали имена хороших мастеров, но никому не приходило в голову их записывать. И вдруг где-то в XIII-XIV веках они обрели имена.

Зачатие Мерлина. Миниатюра из кодекса «Français 96». Франция, около 1450-1455 годов Bibliothèque nationale de France

Отношение к греху

В Средневековье, конечно, существовали вещи, которые были запрещены и карались по закону. Но для Церкви главное было не наказание, а раскаяние.
Средневековый человек, как и мы, грешил. Все грешили и все исповедовались. Если ты церковный человек, ты не можешь быть безгрешен. Если тебе нечего сказать на исповеди, значит, с тобой что-то не так. Святой Франциск считал себя последним из грешников. В этом заключается неразрешимый конфликт христианина: с одной стороны, ты не должен грешить, но с другой, если ты вдруг решил, что безгрешен, значит, ты возгордился. Ты должен подражать безгрешному Христу, но в этом своем подражании ты не можешь переступить определенную грань. Ты не можешь сказать: я Христос. Или: я апостол. Это уже ересь.

Система грехов (какие прощаемые, какие непрощаемые, какие смертные, какие нет) постоянно видоизменялась, потому что об этом не прекращали думать. К XII веку появилась такая наука, как богословие, со своим инструментарием и со своими факультетами; одной из задач этой науки была как раз выработка четких ориентиров в этике.

Богатство

Для средневекового человека богатство было средством, а не целью, потому что богатство не в деньгах, а в том, чтобы вокруг тебя были люди — а для того чтобы они вокруг тебя были, ты должен раздавать и тратить свое богатство. Феодализм — это в первую очередь система человеческих взаимоотношений. Если ты стоишь выше на иерархической лестнице, ты должен быть «отцом» своим вассалам. Если ты вассал, ты должен любить своего господина фактически так же, как ты любишь отца или Царя Небесного.

Любовь

Как ни парадоксально, многое в Средние века делалось по расчету (не обязательно арифметическому), в том числе и браки. Браки по любви, известные историкам, — большая редкость. Скорее всего, так было не только среди знати, но и у крестьян, но про низшие сословия мы знаем гораздо меньше: там не было принято записывать, кто на ком женился. Но если знать рассчитывала выгоду, когда выдавала своих детей, то беднота, которая считала каждый грош, — тем более.

Миниатюра из Псалтыри Лутрелла. Англия, около 1325-1340 годов British Library

Петр Ломбардский, богослов XII века, писал, что муж, страстно любящий жену, прелюбодействует. Дело даже не в физической составляющей: просто если ты слишком отдаешься своему чувству в браке, ты прелюбодействуешь, потому что смысл брака не в том, чтобы привязываться к каким-либо земным отношениям. Конечно, такую точку зрения можно считать крайностью, но она оказалась влиятельной. Если же как бы посмотреть на нее изнутри, то она — оборотная сторона куртуазной любви: напомню, что куртуазной никогда не бывает любовь в браке, более того, она всегда предмет мечтания об обладании, но не само обладание.

Символизм

В любой книге о Cредневековье вы прочтете, что эта культура очень символична. На мой взгляд, так можно сказать о любой культуре. Но средневековый символизм был всегда единонаправленным: он так или иначе соотносится с христианской догмой или христианской историей, эту догму сформировавшей. Я имею в виду Священное Писание и Священное Предание, то есть историю святых. И даже если какой-то средневековый человек хочет построить для себя свой мир внутри средневекового мира — как, например, Гильом Аквитанский Гильом IX (1071-1126) — граф Пуатье, герцог Аквитании, первый известный трубадур. , создатель нового типа поэзии, мира куртуазной любви и культа Прекрасной Дамы, — этот мир все равно выстраивается, соотносясь с системой ценностей Церкви, в чем-то подражая ей, в чем-то отвергая ее или даже пародируя.

У средневекового человека вообще очень своеобразный способ смотреть на мир. Его взгляд направлен сквозь вещи, за которыми он стремится увидеть некий миропорядок. Поэтому иногда может показаться, что он не видел окружающего мира, а если и видел, то sub specie aeternitatis — c точки зрения вечности, как отражение божественного замысла, являемого как в красоте проходящей мимо тебя Беатриче, так и в падающей с неба лягушке (иногда считалось, что они рождаются из дождя). Хорошим примером этому служит история, как святой Бернар Клервоский Бернар Клервоский (1091-1153) — французский богослов, мистик, возглавлял орден цистерцианцев. долго ехал по берегу Женевского озера, но был настолько погружен в раздумья, что не увидел его и с удивлением спрашивал потом у спутников, о каком озере они говорят.

Античность и Средневековье

Считается, что варварское нашествие смело все достижения предшествующих цивилизаций с лица земли, но это не совсем так. Западноевропейская цивилизация унаследовала от Античности и христианскую веру, и целый ряд ценностей и представлений об Античности, христианству чуждой и враждебной, языческой. Более того, Средневековье говорило с Античностью на одном языке. Безусловно, многое было уничтожено и забыто (школы, политические институты, художественные приемы в искусстве и литературе), но образный мир средневекового христианства непосредственно связан с античным наследием благодаря разного рода энциклопедиям (сводам античного знания о мире — таким как, например, «Этимологии» св. Исидора Севильского Исидор Севильский (560-636) — архиепископ Севильи. Его «Этимологии» — это энциклопедия знаний из разных областей, почерпнутых в том числе из античных сочинений. Считается основателем средневекового энциклопедизма и покровителем интернета. ) и аллегорическим трактатам и поэмам вроде «Бракосочетания Филологии и Меркурия» Марциана Капеллы Марциан Капелла (1-я половина V века) — античный писатель, автор энциклопедии «Бракосочетание Филологии и Меркурия», посвященной обзору семи свободных искусств и написанной на основе античных сочинений. . Сейчас подобные тексты мало кто читает, совсем мало тех, кто их любит, но тогда, на протяжении многих столетий, ими зачитывались. Старые боги были спасены именно такого рода литературой и стоявшими за ней вкусами читающей публики. 

Жизнь городских жителей в средние века была наиболее динамична. Занятия горожан были разнообразны, многие люди на протяжении жизни несколько раз меняли род своей деятельности, чего не могло быть в прочих средневековых сословиях. Городские ремесленники и купцы умели сплотиться против феодалов в защиту своих интересов, и поэтому города скоро отстояли известную свободу и самоуправление. Горожане, богатея, постепенно добивались от феодалов все большей и большей независимости. Бережное отношение к времени и своей свободе - отличительная особенность жителей средневекового города. Горожане представляли себе мир очень сложным и постоянно меняющимся.

Горожане | Бюргеры

Основную часть городского населения составляли бюргеры (от немецкого "бург" крепость). Они занимались торговлей и ремеслом. Одни торговали по мелочам тем, что было нужно жителям города и окружающих деревень. А те, кто побогаче, занимались торговлей с другими областями и странами, где закупали и продавали большие партии товара.

Для таких торговых операций были надобны немалые средства, и среди этих купцов главную роль играли состоятельные люди. Им принадлежали лучшие здания в городе, нередко каменные, где располагались и их склады для товара.

Богачи пользовались большим влиянием в городском совете, который управлял городом. Вместе с рыцарями и знатными людьми, часть которых селилась в городе, богачи образовывали патрициат - этим древнеримским термином обозначалась городская правящая верхушка.

Горожане | Городская беднота

Полного равенства всех горожа н во времена Средневековья не было достигнуто нигде. Далеко не все население являлось полноправными бюргерами: наемные рабочие, слуги, женщины, неимущие, кое-где духовенство не пользовались правами граждан, но - даже последние нищие - оставались свободными людьми.

Бедняками в средневековом городе были все те, кто не имел собственного недвижимого имущества и был вынужден работать по на йму. Ученики мастера в период обучения представляли собой малообеспеченный слой населения. Но они имели надежду после окончания срока обучения купить ремесленную мастерскую, стать мастерами и получить статус полноправных бюргеров. Более пе чальной была судьба подмастерьев, которые всю жизнь работали в качестве наёмных рабочих у мастера и получали за это жалкие гроши, которых едва хватало на пропитание.

Крайней бедностью отличались и сре дневековые студенты, университеты которых чаще всего располагались в городской черте. К бедным слоям населения городов можно отнести бродячих актёров, трубадуров, миннезингеров. Среди бедняков были и такие, кто нигде не работал, а жил за счет милостыни, которую выклянчивал на церковной паперти.

Причины роста городов

1. Сельское хозяйство в X-XI вв. стало более производительным, увеличились урожаи крестьянского хозяйства, поэтому часть выращенного урожая крестьянин мог продать. Это позволяло людям, не занимавшимся сельским хозяйством, покупать продовольствие у крестьян.

2. Ремесло усовершенствовалось и стало таким сложным занятием, что им мог заниматься только специально обученный человек, не терявший времени на сельское хозяйство. Таким образом произошло отделение ремесла от сельского хозяйства, и ремесленники стали создавать отдельные поселения, которые и являлись городами.

3. Рост населения приводит к нехватке земли. Поэтому некоторые люди были вынуждены заниматься не сельским хозяйством, а другими занятиями и перебраться из деревни в город.

Городское самоуправление

Городское самоуправление бывало двух видов - полное и частичное. При полном самоуправлении в городе мэров избирали бюргеры, а при частичном его назначал феодал, на территории которого находился город.

Первое время власть в городах обычно находилась в руках самых богатых горожан: купцов, ростовщиков, городских землевладельцев и домовладельцев. Эта прослойка называлась патрициатом. Патрициат - узкий слой, наиболее богатых и влиятельных людей, своего рода городская знать, (в больших городах обычно несколько десятков семей).

Но поскольку города обычно стояли на земле какого-либо сеньора, то именно этот сеньор считался верховным господином города. Поэтому патриции боролись с феодалами за свое полновластие в городе. В своих интересах патрициат использовал народные движения против феодалов. Но в некоторых городах в XIII в. в ряде стран Западной Европы, особенно в Италии и Германии, против патрициата повели борьбу цехи. Историки иногда называют эту борьбу цехов с местным патрициатом "цеховыми революциями".

Результатом цеховых движений было то, что патрициат был вынужден делить свою власть в городе с наиболее влиятельными цехами (на деле - с зажиточной верхушкой этих цехов). "В тех городах, где была сильно развита внешняя торговля, патрициат даже этой уступки не делал, сохраняя власть исключительно в своих руках. Таковы были, например, городские патрицианские республики - Генуя и Венеция в Италии, крупнейшие ганзейские города - Гамбург, Любек и другие в Германии.

Питание горожан

Питание горожан мало чем отличалось от питания жителей села, поскольку практически все горожане имели небольшие огороды в пределах городской черты.

Горожане употребляли в пищу достаточно много овощей, основой их пищи были каши и хлеб из различных видов зерновых, а также многочисленные кисели.

Пища богатых горожан была близка питанию знати. Отличительная черта питания жителей города заключалась в употреблении достаточно большого количества привозной пищи, как из сельской местности, так и из других стран. Поэтому на столах горожан чаще можно было увидеть такие экзотические продукты, как сахар, чай или кофе.

Одежда

Одежда горожан соответствовала общему направлению в развитии одежды в средневековом обществе.
Однако п оскольку жители средневековых городов чаще, чем селяне общались и с представителями знати, и с

купцами, много повидавшими в различных частях света, их одежда отличалась большим изяществом и они больше следили за влияниями моды. антисанитария средневекового города тоже отразилась на одежде его жителей: среди горожан были распространены высокие деревянные башмаки, которые позволяли жителям городов не испачкать свою одежду на грязных и пыльных городских улицах.

Культура

Среди средневековых горожан распространилось мнение о том, что самыми главными ценностями в жизни являются:

1 - личность человека

2 - служба, должность, профессия

3 - имущество, богатство

4 - время его жизни

5 - любовь к ближним, другим христианам

Горожане считали, что общественный строй должен оставаться неизменным, и никто не должен стараться перейти в высший общественный разряд.

По их мнению земная жизнь и небеса не были противопоставлены так резко, как это было в учении монахов раннего Средневековья. Наоборот, необходимость исполнять службу, трудиться и обогащаться считалась первым долгом христианина перед Господом Богом.

В числе определений, которые дают человеку ученые, - "человек разумный", "общественное существо", "человек трудящийся" - есть и такое: "человек играющий". "действительно, игра - неотъемлемый признак человека, и не одного лишь ребенка. люди средневековой эпохи так же любили игры и развлечения, как и люди во все времена.

Суровые условия жизни, тяжкий груд, систематическое недоедание сочетались с праздниками - народными, которые восходили к Языческому прошлому, и церковными, отчасти опиравшимися на ту же Языческую традицию, но преобразованную и приспособленную к требованиям церкви. Однако отношение церкви к народным, прежде всего крестьянским, празднествам было двойственным и противоречивым.

С одной стороны, она была бессильна попросту запретить их, - народ упорно за них держался.

Легче было сблизить народный праздник с церковным. С другой стороны, на протяжении всего средневековья духовенство и монахи, ссылаясь на то, что "Христос никогда не смеялся", осуждали необузданное веселье, народные песни и пляски. танцами, утверждали проповедники, незримо верховодит дьявол, и он увлекает веселящихся прямо в ад.

И тем не менее веселье и праздник были неискоренимы, и церкви приходилось с этим считаться. рыцарские турниры, сколь косо ни смотрело на них духовенство, оставались излюбленным развлечением благородного сословия.

К концу средневековья в городах складывается карнавал - праздник, связанный с проводами зимы и встречей весны. Вместо того, чтобы безуспешно осуждать или запрещать карнавал, духовные лица предпочитали принимать в нем участие.

В дни карнавала отменялись все запреты на веселье и высмеивались даже религиозные обряды. При этом участники карнавального шутовства понимали, что такая вседозволенность допустима исключительно в дни карнавала, по окончании которого безудержное веселье и все сопутствующие ему бесчинства прекратятся и жизнь возвратится в свое привычное русло.

Однако не раз бывало, что, начавшись как веселый праздник, карнавал превращался в кровавое побоище между группами богатых купцов, с одной стороны, и ремесленников и городских низов, с другой.
Противоречия между ними, вызванные стремлением завладеть городским управлением и переложить на противников бремя налогов, приводили к тому, что участники карнавала забывали о празднике и старались расправи ться с теми, кого они давно ненавидели.

Городской дом - часть единого организма - города. Каждый дом тесно связан городом, поэтому описание жилища и быта городского жителя будет переплетаться с деталями подробностями из жизни города в целом.

Средневековье - время воинственное и полное опасностей, поэтому города как и замки окружались крепостными стенами. Такие стены изображены на рисунке Брейгеля «Башни и ворота Амстердама». Вообще города окружались рвами, но в данном случае город Амстердам имел естественную водную преграду - реку Амстел. Если чуть отвлечься, можно упомянуть, что Амстердам начинался с небольшой рыбацкой деревни, которая была расположена на двух дамбах по обоим сторонам реки. Плотина через реку Амстел, построенная в 1270 году, позволила выделить место для небольшой площади, получившей название Дам. Деревня стала называться Амстердаме, то есть «плотина на реке Амстел». Можно предположить, что именно эту плотину Брейгель изобразил на картине «Охотники на снегу». На упомянутых работах художника также отчётливо виден обязательный для средневекового города каменный мост. Этот мост не доходил до главных ворот, а образовавшийся обрыв был перекрыт ещё одним теперь уже перекидным мостом. В обе стороны от главных городских ворот шла внешняя невысокая каменная зубчатая стена, а за ней - вторая, гораздо большей высоты. На ней располагались квадратные и круглые башни с зубцами. Некоторые башни были увенчаны крестами. Над воротами находилась главная стенная башня. Эти ворота облицовывались глазированными цветными кирпичами - зелеными, черными, белыми. Как и в замковой крепости над входом в главную башню находился подъёмный механизм, приводивший в действие железную решётку. Ночью мост понимался, а все городские ворота запирались.

Для различных сооружений нужны были различные материалы, например тесанные известковые камни, добываемые в каменоломнях, использовались для строительства городской стены. Для соединения камней использовали глину, которую приносили из глиняных карьеров, располагавшихся недалеко от города. Для лесоматериалов зимой заготавливали древесину. Для получения связующего вещества для строительного раствора устраивались печи для обжига известняка. Это были круглые, выложенные камнями печи, в которых известь нагревали до 10000С. Перемешанная с водой известь из «обоженной извести» превращалась в «гашеную известь», которая служила связующим веществом строительных растворов. Во времена средневековья уже существовали различные строительные профессии - каменщики, каменотесы, плотники, кровельщики, а также простые рабочие - носильщики и растворомешальщики. Церкви представляли собой роскошные здания и были самыми стабильными сооружениями. Они служили не только для церковной деятельности, но и являлись архивом, сокровищницей и местом суда. При строительстве церкви или монастыря прежде всего строили помещение для хора и алтарь с реликвиями. Для рабочих устраивали бараки, также как и жилые помещения и спальни для священнослужителей. Однако известны случаи обрушения соборов, например, в конце XIII в. рухнули своды собора в Бове, высота которых достигала 48 метров.

Дома имели несколько этажей, для экономии площади устраивались выступающие верхние этажи. Такой способ застройки делал улицы очень узкими. Наиболее типична улица шириной в 7 - 8 метров (такова, например, ширина важной магистрали, которая вела к собору Парижской Богоматери). Маленькие улицы и переулки были значительно уже - не более двух метров, а во многих старинных городах встречались улочки шириной и в метр. Одна из улиц старинного Брюсселя носила название «Улица одного человека», свидетельствующее о том, что два человека не могли там разойтись. Уличное движение составляли три элемента: пешеходы, животные, повозки. По улицам средневековых городов часто гнали стада» А.Л. Ястребицкая. Западная Европа XI - XIII веков. М., 1978. С. 52.Цит. по http://www.asher.ru/library/human/history/europe1.html. Городские власти старались препятствовать чрезмерному сужению улиц. Известен и способ, которым определялась надлежащая ширина городской улицы. Периодически по улицам города проезжал всадник, держа в поперечном положении палку или копье определенной величины. В тех случаях, когда копье или палка определяли незаконность какого-либо сооружения, последнее осуждалось на слом, а виновники сужения улицы подвергались денежному штрафу, характерному для средневековья, когда подобные штрафы были особенно популярным видом наказания. В Страсбурге мера, допускавшая устройство навесов или выступов, определявшая, иными словами, нормальную, по тогдашнему представлению, ширину улицы, была помещена на внешней стене собора, где (вправо от южного портала) до сих пор сохранилась надпись: «Diz 1st die masze des uberhanges» (вот мера, допускающая навесы или выступы). Город, не будучи в состоянии разрастаться в ширину или, по крайней мере, разрастаясь с величайшим затруднением, успешно растет вверх. Улицы были очень грязны. Приведу несколько цитат различных историков. «Улицы были ужасны своей грязью. Да и теперь мостовая появилась только кое-где, только перед домами знатных и богатых граждан. На наше счастье, уже несколько недель стоит сухая погода. Но если бы вы пожаловали сюда в дождливую пору, вы махнули бы рукой и ушли, не осмотрев города. Взгляните на этот богатый дом: на остроконечной черепичной кровле его - жестяной флюгер, над окованной железом дверью прибиты оленьи рога… А видите вы эти желоба, оканчивающиеся разинутыми львиными пастями? Из них в дождливую пору вода выбрасывается на самую середину улицы и скапливается здесь в грязных лужах. Впрочем, значительную часть воды заставляют литься в особенные водовместилища. Если такая погода выпадает на какой-либо праздник, то монахи ближнего монастыря откладывают назначенные заранее церковные процессии по случаю «уличной грязи». Члены городского управления (ратманы) отправляются тогда в ратушу в «деревянных башмаках», надетых на обувь. Эти «башмаки» играли роль современных галош и снимались с ног при входе в здание ратуши. Собственно говоря, эта дополнительная обувь вовсе не была башмаками, хотя и называлась таге: она представляла собой просто деревянные подошвы, прикреплявшиеся ремнями к сапогу, напоминая, таким образом, древние сандалии. Знатных и богатых людей в случае особенно большой грязи носят на носилках. Уличная грязь особенно увеличивается еще оттого, что, несмотря на строгие постановления и требования рата (городского совета), жители города никак не могут расстаться со своими крайне неудобными для общежития привычками: все лишнее, все ненужное без зазрения совести выбрасывается ими на улицу. Только в особенно важных случаях улицы средневекового города закидывались щебнем или устилались соломой, причем каждый из городских обывателей покрывал соломой часть улицы, прилегающую к его жилищу». К. А. Иванов. Многоликое средневековье.// Этот адрес e-mail защищен от спам-ботов. Чтобы увидеть его, у Вас должен быть включен Java-Script Об этом же можно прочесть у Сказкина: «Жители домов выплескивали все содержимое ведер и лоханок прямо на улицу, на горе зазевавшемуся прохожему. Застоявшиеся помои образовывали смрадные лужи, а неугомонные городские свиньи, которых было великое множество, дополняли картину» Книга для чтения по истории Средних веков. Ч. 2./ Под ред. С.Д. Сказкина. М., 1951. С. 12 - 13.. «Французский король Филипп II Август, привыкший к запаху своей столицы, в 1185 году упал в обморок, когда стоял у дворца, и проезжающие мимо него телеги взрывали уличные нечистоты…». (Лев Гумилев). «Ночные горшки продолжали выливать в окна, как это было всегда - улицы представляли собой клоаки. Ванная комната была редчайшей роскошью. Блохи, вши и клопы кишели как в Лондоне, так и в Париже, как в жилищах богатых, так и в домах бедняков. (Ф. Бродель. Структуры повседневности. Т.1. - М., 1986. - С. 317 - 332.) Цит. по http://www.asher.ru/library/human/history/europe1.html Из приведённых цитат можно сделать вывод, что в городах средневековой Европы царила чудовищная антисанитария. Заметим, что этот факт оказал не последнее влияние на моментальное распространение чумы и других эпидемий, уничтожавших порой население почти целых городов. К тому же, напомним, и к личной гигиене отношение было специфическим, а именно - мытьё считалось грехом и серьёзным проступком, недостойным истинного христианина. Королева Испании Изабелла Кастильская признавалась, что за всю жизнь мылась всего два раза - при рождении и в день свадьбы. Дочь одного из французских королей погибла от вшивости. Папа Климент V погибает от дизентерии, а Папа Климент VII мучительно умирает от чесотки (как и король Филипп II). Герцог Норфолк отказывался мыться из религиозных убеждений. Его тело покрылось гнойниками. Тогда слуги дождались, когда он напьется мертвецки пьяным, и еле-еле отмыли. К тому же средневековые города были буквально наводнены крысами, которые, как известно, являются переносчиками опасных заболеваний. Кошки же были практически истреблены по тем же религиозным соображениям, так как считались слугами дьявола. Этот факт нашёл отражение в немецких сказках и легендах, где рассказывается о городе (острове, стране), в котором не было ни одной кошки, и крысы практически вытесняли людей из города.

Дома в средневековом городе не имели номеров и обозначались с помощью различных изображений как-то медведь, волк, меч, заяц. Дом и его владелец носили одно и то же прозвище. В центре города находилась ратуша. В критические минуты с башни ратуши звонил колокол, оповещая о пожаре, созывая ополчение или напоминая о наступлении времени гашения свечей в домах жителей. Ратуша, как правило находилась на площади. На картине Брейгеля «Битва поста и масленицы» изображена нижняя часть ратуши и фрагмент площади, на которой разворачивается сюжет картины. От центра города в форме расходились четыре главных улицы, которые вели к городским воротам. Главные улицы пересекались второстепенными, на каждой из них селились горожане, занимавшиеся одним и тем же занятием.

Своего рода социальным центром города была таверна. Сеньоры всячески поощряли ее посещение, поскольку чаще всего речь шла о таверне «баналитетной», принадлежавшей сеньору, где разливали его вино и пиво, с которого он же удерживал акцизный сбор. Напротив, приходский священник порицал этот центр порока, где процветали пьянство и азартные игры, видя в нем соперника приходу с его проповедями и церковными службами. Таверна собирала не только людей одной деревни или квартала (кварталы, кстати, были еще одной ячейкой городской солидарности, игравшей важную роль в Позднее Средневековье, как и улица, на которой группировались выходцы из одной местности или представители одного ремесла); таверна в лице хозяина играла роль кредитной кассы, она принимала также и чужестранцев, поскольку была и гостиницей. Там распространялись новости, слухи и легенды. Беседы формировали там менталитет, а поскольку выпивка распаляла умы, таверны способствовали тому, что средневековое общество обретало свою возбужденную тональность. Это пьянящее чувство вселяло в Средневековье брожение, чреватое вспышками насилия.» Ж. Ле Гофф. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С.

Что касается отдельных домов, то они различались в зависимости от материального положения хозяев. Дом городского жителя являлся составной частью городской архитектуры. Самые старые дома были построены еще из дерева, их только в XIII в. сменили каркасные и каменные дома. Каменные дома могли позволить себе только зажиточные люди. В XIV в. большинство крыш еще покрывалось деревянными досками или щепой (кровельной дранкой), которые сверху утяжелялись камнями. Из кирпича строились только самые значительные здания города. Общим было то, центральным местом каждого дома был очаг в кухне, выполненный из глины. Зимой для многих людей кухня была единственной жилой комнатой, так как ее можно было обогреть при помощи печи. И только богатые люди могли позволить себе кафельную печь. Из-за страха вторжения люди жили на верхнем этаже, к которому можно было добраться только при помощи приставной лестницы. Здесь же находились спальные помещения. В некоторых домах в одном помещении могли жить сразу несколько семей. Мох и трава служили изоляционным материалом от шума соседей.

Дома бюргеров были наиболее богато обставлены, имели меблировку и украшения в отличие от жилищ ремесленников. Внешне такой дом мог выглядеть в соответствии с описанием К. А. Иванова: это «трехэтажная постройка с высоко приподнятой черепичной кровлей, Последняя спускается не на две, а на все четыре стороны. Наверху стены, закрывая часть кровли, чередуются зубцы, а по углам стоят небольшие шестиугольные зубчатые башенки. Ниже башенок и зубцов тянутся, опоясывая верхнюю часть стены, лепные украшения. Под самым почти орнаментом расположился ряд окон третьего этажа. Расстояние между последним и вторым этажом значительно больше, чем расстояние между третьим этажом и началом кровли. Самые окна второго этажа своими размерами превосходят окна верхнего этажа. Дверь, ведущая в дом, напоминает наши ворота: в нее может свободно въехать нагруженный доверху воз. Почти весь фасад дома покрыт различными изображениями: тут нарисованы женщины, занимающиеся пряжей, шитьем, тканьем и другими работами. Изображения, во всяком случае, знаменательные. Они как бы указывают на характер домохозяина и его семьи, целью своей жизни избравших труд. Рисунки окружены сетью прихотливых арабесок. Крепкая дубовая дверь почти вся сплошь обита железом. Тяжелая колотушка в виде головы какого-то зверя висит тут же на цепи». К. А. Иванов. Многоликое средневековье.// Этот адрес e-mail защищен от спам-ботов. Чтобы увидеть его, у Вас должен быть включен Java-Script Такие дома, по-видимому, изображены на работе Брейгеля «Перепись в Вифлееме». Также при внимательном рассмотрении видно, что на множестве картин дома присутствуют на заднем плане и видны через открытые окна или же отражаются в зеркалах. («Святая Барбара» и «Мадонна с младенцем Христом перед камином» Р. Кампена; «Святой Лука, рисующий Мадонну» Рогира ван дер Вейдена (на этой картине задний план вообще представляет собой обширную городскую панораму; такой же подробный вид на город есть и на работе ван Эйка «Видение святого Августина»; возможно, эти два художника изобразили один и тот же фрагмент вида на город и на многих других). Такой приём, судя по всему, был популярен в живописи. Сразу за входной дверью находились сени со сводами, опирающимися на толстые круглые столбы. Сени были и своего рода хранилищем для тюков, бочек с товаром бочки. После проверки и пересчёта они переправлялись в подвалы и кладовые. Нижнее помещение вообще носило подсобный характер: здесь были расположены рабочие комнаты, принимались товары, велись счета и т. п. В одной из комнат этого этажа мог находиться письменный стол хозяина со множеством отделений и ящиков и доской, которая в случае надобности может закрыть весь стол, так как она поднимается и опускается наподобие верхней доски у фортепиано. «На столе, кроме больших ножниц, всевозможных бумаг и других необходимых для письма предметов, стоят еще небольшие песочные часы. Но, повторяем еще раз, нижний этаж - не жилое помещение, а, скорее, контора. Чтобы проникнуть в жилище хозяина, вы должны подняться по этой широкой каменной лестнице. Дневной свет проникает в комнаты через окна, составленные из небольших круглых стекол зеленоватого цвета. Каждое из них заключено в свинцовую рамку. В древнейшую пору в домах городских обывателей окна оставлялись совершенно открытыми, т. е, представляли собой простые отверстия в стене, с крестообразным переплетом, или покрывались промасленной бумагой, пузырем, тонкой роговой пластинкой. Каждое из окон, по необходимости, снабжалось тогда внутренними ставнями. Стоило закрыть ставни, и комната погружалась в темноту. Потом стали прорезывать верхнюю половину ставни и вставлять в отверстие стекла. Сделалось светлее, но вполне естественно было желание дать в свое жилище доступ еще большему количеству света; тогда снабдили стеклышками и нижнюю половину ставни. В комнатах стало совсем светло, но, чтобы хорошенько рассмотреть что-либо на улице, все-таки приходилось открывать раму, так как видеть ясно через тогдашние стекла было невозможно». Напомним, что технологии приготовления прозрачного стекла ещё не были известны или были забыты, и в основном дома состоятельных горожан, как и замки, снабжались «лесным стеклом». В домах, подобных рассматриваемому нами, стены комнаты выкладывались до самого потолка деревом. Эта деревянная обшивка покрывалась резьбой и живописью. Потолок, обшитый таким образом можно увидеть и на картинах Кампена «Мадонна с младенцем», «Благовещение» и на многих других. Живописные изображения на комнатных стенах были похожи на рисунки, покрывавшие лицевой фасад дома. Иногда изображались, впрочем, сцены из рыцарской жизни. Но, конечно, так украшались главные, так сказать, парадные комнаты, тогда как настоящие жилые помещения выглядели гораздо проще. Случалось уже и в это время, что потолки так же, как и стены, покрывались резьбой или живописными изображениями. Балки не маскировались, а оставались на виду («Благовещение» ван дер Вейдена, «Святая Барбара» Робера Кампена. Такие открытые балки есть на всех картинах, где изображен потолок). Двери отличались мощностью и также украшались резьбой. Пол, как и в замках, имел вид огромной шахматной доски, так как составлялся из чередующихся между собой каменных плиток белого и красного цвета. Отопление помещения имело первостепенное значение. В целом, камин мало чем отличался от замкового, его внешний вид и богатство декора зависело лишь от состоятельности хозяина дома. На портале камина также крепились подсвечники и ставились различные безделушки. Перед камином ставилась скамья, обычно спинкой к огню. Именно такая скамья с красными подушками есть на картине Рогира Ван дер Вейдена «Благовещение». Она стоит спинкой к камину, на выступающих деталях камина находятся стеклянный сосуд и фрукты. Остальные комнаты отапливались изразцовыми печами. Они были на ножках и очень походили на какую-то тяжелую мебель вроде огромного шкафа или буфета. В очень богатых домах делались фигурные ножки. Известна сохранившаяся до наших дней печь, ножки которой сделаны в виде стоящих львов, поддерживающих всю печь. Непосредственно к печи прилегала лежанка, куда забирались желающие погреться. Изразцы, облицовывавшие печи, бывали совершенно гладкие, зеленого и других цветов, и украшались рельефными фигурами. В особенности славились голландские изразцы, отличавшиеся большой искусностью исполнения.

Обстановка также свидетельствовала о состоянии хозяев. Вокруг стен расставлялись крепкие деревянные скамьи, иногда с богатой резьбой; на скамьях клались подушки. Кроме скамеек были в употреблении кресла, напоминающие своим видом те кресла, которые ставятся теперь перед письменными столами. Столы отличались массивностью. Они опирались не на четыре ножки, а на два устоя, соединенные друг с другом поперечной перекладиной. Иногда верхняя доска делалась из какого-нибудь камня или покрывалась различными изображениями: тут можно было видеть Соломонов суд, Юдифь с головой Олоферна, жертвоприношение Авраама и т. п. Известен стол, расписанный Иеронимом Босхом, на котором были изображены семь смертных грехов. Часто вместо стола использовался большой сундук. На работе Ван Эйка «Лоренцо Медичи» изображён массивный сундук, покрытый зелёной тканью, который служит хозяину столом. Очень распространены были низкие небольшие шкафы на ножках. По-видимому, они исполняли роль комодов для белья и разных мелких вещиц. Такой шкаф есть и на «Благовещении» Вейдена, и на упомянутом столе Босха, если точнее - то на изображении греха тщеславия. Тяжеловесные шкафы и сундуки обыкновенно предпочитали ставить или в особенных, отведенных для этого комнатах, или в сенях. Вделывались также шкафы в углубление каменной стены. Впрочем, шкафы заменялись иногда полками, на которых расставлялись различные предметы домашней утвари. Необходимую принадлежность каждой комнаты составлял рукомойник с повешенным около него полотенцем. Зеркала употреблялись выпуклые; они вставлялись обыкновенно в круглые, реже - в четырехугольные рамы. Мы видим такое зеркало на известнейшей работе Ван Эйка «Портрет четы Арнольфини». Кстати, в этом зеркале художник изобразил своё собственное отражение. Ещё одно такое зеркало есть и на работе Петруса Кристуса «Святой Элигий в мастерской». Оно оправлено в круглую раму и отражает то, что происходит за пределами полотна - улицу, дома и прохожих. Как говорит К. А. Иванов, «вряд ли, впрочем, у кого-либо могла явиться охота без всякой надобности подходить к подобному зеркалу и разглядывать себя в нем, так как изображение получалось довольно непривлекательное» Указ. соч. С..

Окна богатых домов драпировались роскошными шторами. Их либо вывозили с Востока, либо изготовляли в Европе. В последнем случае шторы представляли собой гобелены с различными рисунками. В Нидерландах существовал налог на шторы. Считалось, что если окна закрыты занавесями, то хозяевам дома есть, что скрывать.

Так же как и в замках освещались комнаты стенными подсвечниками и люстрами. Уже и тогда было в обычае развешивать по стенам портреты и священные изображения. В самых богатых домах можно было увидеть часовой шкаф. Внутри него скрывался часовой механизм, а снаружи окружался богатыми резными украшениями огромный циферблат. Такой циферблат разделялся на две части: на одной половине его отмечались двенадцать часов дня, а на другой - двенадцать часов ночи. «Из остальных предметов обстановки назовем музыкальные инструменты: лютню, арфу, ручной орган, а также и клетки с птицами; из птиц предпочитали соловьев и говорящих попугаев. Представленные здесь лица коротают свое время игрой на небольшом ручном органе: один перебирает клавиши, а другая действует мехами. Если вы перейдете из гостиной (так можно назвать только что описанную комнату) в столовую, вы встретите здесь лишь один новый предмет, несколько напоминающий открытые буфеты. Это ряд полок, расположившихся наподобие лестничных ступеней. На этих полках расставлены лучшие блюда, кружки, кубки, бокалы, сделанные из раскрашенной и глазированной глины, или из стекла, или из олова; были тут также золотые и серебряные сосуды. Главным предметом в спальне, конечно, была постель. Постельная рама перетягивалась ремнями. На них клали матрац и покрывали его простыней. Наволочки подушек большей частью, как и теперь, делались из белого полотна, но были в употреблении также цветные. Во многих местах необходимую принадлежность тогдашней постели составлял балдахин. Он представлял собой раму, прикрепленную посредством железных стержней к потолку. Эту раму обтягивали материей: последняя ниспадала до полу, образуя занавески, легко передвигавшиеся на кольцах. Занавеси делались обыкновенно из красного шелка на зеленой шелковой же подкладке. Кольца, на которых передвигались занавеси, замаскировывались длинной бахромой. У постели всегда ставилась ножная скамейка или даже устраивалась ступенька. На полу расстилался ковер. Конечно, прихотливый вкус богатого горожанина сказывался и на внешнем виде постели; как другие предметы домашнего обихода, так и постель украшалась богатой резьбой и нередко представляла собой весьма изящную вещь. В иных домах вместо балдахина устраивали нечто вроде глубокого деревянного шкафа, открытого с одной стороны и имеющего отверстия для доступа воздуха с другой; в подобном шкафу помещали постель.

Из других предметов домашней обстановки заслуживают нашего внимания большие шкафы для хранения платья и белья. Делались они обыкновенно из дуба или ясеневого дерева. Их матовая поверхность покрывалась резьбой и рисунками. Последние раскрашивались разноцветными красками. Весьма многие из средневековых шкафов сохранились до настоящего времени. Подобно шкафам, красивой отделкой отличались сундуки и ларцы, предназначавшиеся для хранения белья. Заглянем теперь в кухню, для чего мы должны оставить верхний этаж и спуститься снова вниз. В углублении ее помещается очаг под колпаком, доходящим до самого потолка. Над огнем, разложенным на очаге, висит на цепях большой котел. Вдоль стен стоят столы. На полках и в небольших висячих шкафах расставлены необходимые для приготовления пищи приборы: небольшие сосуды, ножи, ложки и др. Здесь вы видите глиняные кувшины разнообразной формы, высокие кружки из желтой меди с ручками и крышками, ступки. В жилище, рассмотренном нами, мы встретили уже много предметов роскоши. Прошло еще немного времени, и дома богатых бюргеров превратились в дорогие дворцы с великолепной обстановкой: драгоценными плитами, яркими коврами, изящными стеклянными окнами, тонкой резьбой, золотой и серебряной посудой. Одним словом, и в среду немецкого купечества проникла та ослепляющая роскошь, которой так славились еще раньше нидерландские горожане-капиталисты, а также и парижские купцы. Такие же нравы проникли мало-помалу и в среду немецких горожан. Впрочем, и это стремление к роскоши, и это высокомерие рассматриваются совершенно справедливо как ответ со стороны горожан на ту надменность, с которой относились к ним высшие сословия. Надевая на себя роскошные костюмы, окружая себя блестящей, дорогой обстановкой, горожанин находил во всем этом некоторое удовлетворение оскорбляемого в нем чувства человеческого достоинства. К чести горожанина-богача следует отнести его широкую благотворительную деятельность. Он тратил большие деньги не только на безумную роскошь, но также и на пользу меньшей, нуждающейся братии, содействовал устройству больниц и домов для призрения бедных». Там же. С. Здесь же стоит упомянуть Нюрнбергский устав о нищих, изданный в 1498 г. После того как почтенный совет... узнал, что имеются нищие и нищенки, которые ведут себя нечестивым, неподобающим и неприличным образом, и что некоторые лица нищенствуют в Нюрнберге, совершенно не нуждаясь в этом... наши господа из совета, желая обеспечить бедным нуждающимся людям милостыню как источник их пропитания, строго предписали... соблюдение приводимого устава. Наши господа из совета постановляют, что ни один бюргер или бюргерша, гость или гостья, не имеют права просить милостыню в Нюрнберге ни днем, ни ночью, если они не получили разрешения на это от почтенного совета. Получившие же это разрешение могут просить милостыню лишь в том случае, если они открыто носят (на одежде) знак, который им будет дан. Кто будет просить милостыню без разрешения и без знака, тот изгоняется из Нюрнберга на целый год и не имеет права приблизиться к нему на расстояние одной мили. Нищим и нищенкам, которые стесняются просить милостыню днем и хотят делать это лишь ночью, дается особый знак, причем летом им разрешается нищенствовать не больше 2 часов с момента наступления ночи, а зимой не более 3 часов с этого момента. При этом они должны носить с собою свет соответственно общим городским предписаниям. Прежде чем получить разрешение и знак, каждый нищий и нищенка должны рассказать члену совета всю правду о своем имущественном и телесном состоянии и о том, есть ли у них семья, или они одиночки, и сколько у них детей, чтобы можно было понять, точно ли они нуждаются в милостыне. Скрывавший правду в течение года удаляется на милю от города...Нищим, имеющим при себе детей, один из которых старше восьми лет и не страдает болезнью и хилостью, не разрешается просить здесь милостыню, ибо они могут заработать на жизнь. Но нищий или нищенка, имеющие четверых или пятерых детей в возрасте моложе семи лет и лишь одного старше восьми лет, могут получить указанное разрешение. Имена тех детей нищих и нищенок, которым исполнилось восемь лет, которые не страдают болезнью и слабостью и которым их родители не доставили работы, должны быть записаны городскими слугами, чтобы можно было попытаться найти для них работу здесь или в деревне. Нищие и нищенки, получившие разрешение просить здесь милостыню и не являющиеся ни калеками, ни хромыми, ни слепыми, не должны в будние дни праздно стоять перед церковью на паперти, но должны прясть или делать другую доступную им работу… Почтенный совет обращает особенное внимание на нищих. Если они будут вести себя неподобающим образом, то он накажет их по своему усмотрению. Запрещается бюргерам, жителям Нюрнберга, и поварам держать у себя нищего больше трех дней без разрешения членов совета, заведующих этим делом. За каждый лишний день с каждого лица полагается штраф в 10 фунтов. Старшины по надзору за нищенством сумеют донести о таком лице» Нюрнбергский устав о нищих 1478 г. http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Germany/Deutsch_Stadt/text11.phtml?id=5765. Как видно, бюргеры действительно стремились к благотворительности. К. А. Иванов причиной такого стремления называет желание таким образом компенсировать свой невысокий общественный статус.

Фантастические часы на здании ратуши на Староместской площади в Праге созданы в 1410 году университетским астрономом магистром Ганушем. Механизм часов обновляли в XVI веке, роспись циферблата в 1865-1866 годах выполнил И. Манес. Римские цифры обозначают астрономическое время. Арабские цифры на большом внешнем кольце показывают время 24-часового богемского дня, который начинался на закате. Малое кольцо в центре циферблата указывает положение Солнца и Луны в Зодиаке. Каждый час механические фигуры - Святые апостолы, аллегории Добродетелей и Смерть - появляются сначала в одном, затем в другом окне над циферблатом. Оригинал ныне находится в Музее Главного города Праги, а на его месте - копия Э.К.Лишки.


(768×1024)

В СРЕДНИЕ ВЕКА контрацепция не практиковалась, поэтому у женщин обычно рождалось много детей. Но высокая рождаемость сопровождалась и высокой смертностью - как женской, так и детской: медицина и гигиена были на самом примитивном уровне. В результате семьи получались небольшими: обычно с двумя-тремя представителями следующего поколения. Это была жестокая борьба за выживание: каждый второй ребенок умирал в возрасте до семи лет. И хотя средневековый мир был полон детей - более половины населения было младше 14 лет, немногие счастливчики доживали до совершеннолетия. Продолжительность жизни в средневековой Европе в те времена составляла примерно 30 лет в более удачные периоды, да и то не везде, а в неудачные, когда были эпидемии и войны, - всего лишь 20.

Демографическую кривую Средних веков в середине XIV века перерезает пропасть. До того времени, несмотря на высокую смертность, численность населения медленно, но неуклонно росла. На месте вырубленных лесов и осушенных болот появлялись новые деревни; размеры и общее число городов увеличивались. Но затем пришла «Черная смерть» - эпидемия бубонной чумы и подобных ей болезней, бушевавшая в 1347-1350 годах и унесшая жизни от трети до половины всего населения Европы. Чума регулярно возвращалась и в последующие времена, вплоть до конца XVII века она стала частью жизни европейцев, но размах эпидемий постепенно ослабевал. Грязные, перенаселенные города - смертельные ловушки Средневековья - пострадали больше всего. В результате европейцев в 1500 году стало заметно меньше по сравнению с 1300 годом, сократилась и прежняя продолжительность жизни.

Женщины вступали в брак раньше мужчин. В Тоскане XIII-XIV веков невесте обычно было около 19 лет, а жениху почти на десять лет больше, хотя разница могла быть и значительно большей и, наоборот, незначительной. Поэт Данте, родившийся во Флоренции в 1265 году, женился к 20 годам, что, вероятно, было более типичным. Из-за высокой смертности один из супругов мог быстро овдоветь и вступить в повторный брак. Поэтому взаимоотношения ребенка с отчимом, мачехой, сводными братьями и единокровными сестрами были важной составляющей в жизни средневековой семьи, найдя отражение, в частности, в сюжетных схемах сказок.

Женщины, которые не умирали во время родов, могли достичь самого независимого положения, стать богатыми вдовами. Им нередко приходилось вновь выходить замуж (знатные вдовы в Англии часто платили королю немалые деньги за право не вступать в повторный брак). И если им удавалось избежать брака, то они получали независимость, обычным путем недостижимую для женщины в любом слое общества. Поэты XII столетия, создавшие идеал куртуазной любви, превозносили «даму», к которой обращались «моя госпожа», но в реальной жизни женщина почти всегда подчинялась власти мужа или родственников-мужчин.

Несмотря на общий рост числа и величины городов, основная часть населения в Средние века продолжала жить в деревнях. Даже в богатых на города землях, например в Италии, число горожан никогда не превышало четвертой части всего населения. В остальной Европе доля городского населения составляла и того меньше - около 10 процентов. Большинство людей были мелкими крестьянами, жившими и работавшими на земле. Их положение определялось размером надела и условиями, на которых он ею владел, то есть степенью зависимости от феодала. Безземельные крестьяне и те, у которых был только огород, составляли сельскую бедноту, работая на других.

Богатые крестьяне, напротив, могли нанимать себе работников и, увеличивая объем производства, продавать излишки урожая на рынке. Важную роль играла и степень зависимости. У большинства крестьян был свой господин, иногда - всего лишь землевладелец, которому они платили оброк, но мог быть и хозяин, распоряжавшийся ими полностью. При самой тяжелой форме зависимости крестьяне не имели права покидать свою деревню, были обязаны работать половину недели на земле хозяина, обеспечивая его продуктами и деньгами, просить его разрешения даже на брак и искать суда только у него или у его приближенных. Неудивительно, что во времена экономических или политических кризисов часто вспыхивали крестьянские восстания, перераставшие иногда в настоящие войны, какими стали французская Жакерия (1358), восстание Уота Тайлера в Англии (1381), выступления крестьян-ременсов в Каталонии, результатом которых стала отмена крепостной зависимости (1486).

Ветряная мельница - одно из самых полезных изобретений Средневековья. Но крестьянам приходилось за пользование мельницей землевладельца платить постоянную пошлину. Миниатюра. Англия, XIV век.

Изображение крестьян: редкий для витражной живописи сюжет. Собор в Или. Ок. 1340-1349.

Сельское население было занято тяжелым трудом круглый год - будь то на глинистых полях Центральной Англии, где выращивали ячмень на хлеб и пиво, или на оливковых и виноградных плантациях Тосканы. Пища и климат могли отличаться друг от друга, но бесконечный изнурительный труд ради поддержания жизни был везде одинаков. Техники в сельском хозяйстве почти не было: единственный механизм - мельница для помола зерна - использовал силу воды или ветра. Водяные мельницы в Европе были еще при римлянах, а ветряные стали важнейшим техническим изобретением Средневековья. Впервые они появились в XII веке в Англии и Франции, а затем быстро распространились по всей Европе. Однако пахать, сеять, пропалывать, молотить и собирать урожай людям приходилось вручную или с помощью волов, которые постепенно были заменены рабочими лошадьми. В Средние века судьба общества напрямую зависела от капризов природы - неурожай означал голод и смерть. Несколько неурожайных лет подряд, вроде Великого Голода 1315 - 1317 годов, могли резко снизить численность населения.

Средневековые города, по современным меркам, были небольшими. В городе средней величины население составляло всего лишь несколько тысяч человек, и даже в самых крупных, таких, как Венеция, Флоренция, Милан и Париж, число жителей не превышало 100 тысяч. Несмотря на это, средневековый город нельзя было назвать «большой деревней»: обычно он обладал определенным юридическим статусом и выполнял особые функции. Города были центрами торговли и мануфактурного производства. Кузнецы жили в деревнях (отсюда пошла самая распространенная в Европе фамилия Смит/Шмидт/Лефевр и производные от нее), а мастерские ремесленников, производивших необходимые в быту вещи - обувь, одежду, мебель, посуду и кожаные изделия, - почти всегда располагались в городах. Там жили и люди интеллектуального труда: юристы, врачи, учителя, а также банкиры и купцы. Хотя рынки были и во многих деревнях, еженедельная торговая ярмарка проходила в городе. Для нее непременно отводилось особое место на окраине, которое становилось тогда центром общественной жизни города. Купцы и ремесленники объединялись в гильдии - организации не только экономические, но и общественные. Члены гильдии вместе пировали, вместе молились и обеспечивали достойные похороны умерших коллег. В правилах гильдий оговаривалось, кто и как должен вести торговлю.

Быстрое развитие средств передвижения постепенно устанавливало прочные связи между городами. Путешествовали обычно по воде - это было гораздо дешевле. Итальянские купцы на юге и Ганзейский союз на севере проложили морские торговые пути от Египта и Черного моря в Англию и на север России. В 1277-1278 годах генуэзцы впервые предприняли путешествие непосредственно в Северную Европу, а с 1325 года из Венеции стали ежегодно отправляться караваны судов во Фландрию и Англию. Несмотря на то что по земле путешествовали меньше, дороги не были пусты. На них можно было встретить купцов, пилигримов, идущих в Сантьяго, и тех, кто двигался в Рим и обратно по судебным или дипломатическим делам. В течение Средних веков сообщение улучшалось: новые мосты и постоялые дворы облегчали тяготы путешествия, но скорость движения оставалась по-прежнему низкой.

Первое, что поразило бы современного человека, попади он в эпоху Средневековья, - это, наверное, тишина и обилие натуральных запахов. Это был мир естественных материалов и нестандартных форм. И деревянные, крытые соломой дома, и каменные постройки, возводившиеся там, где камня было много, органично вписывались в окружающую среду. Средневековые города и деревни казались не инородными телами, а естественным продолжением природы. Вместо техногенного шума мы бы услышали голоса людей и животных, а отсутствие систем канализации и вывоза отходов сразу же напомнило бы о себе специфическими запахами. В маленьких средневековых жилищах, где крестьяне нередко жили вместе со скотиной, не оставалось никакого «личного» пространства.

Так в Средние века выглядел Кельн. Над городом возвышается величественный хор недостроенного собора. Слева от него видна юго-западная башня, возведенная наполовину, над которой нависает деревянный кран.

Жак Кер -удачливый французский купец и банкир - занимался горным делом, производством бумаги и мануфактуры. В 1451 году его огромное состояние вызвало зависть у Карла VII. Был найден предлог, чтобы лишить подданного его владений. Сохранился роскошный дом Жака Кера в Бурже, где тогда находился королевский двор. Его архитектура полна занятных диковинок вроде этих декоративных фигурок над камином, будто выглядывающих из окон.

В Средневековье смерть была естественной частью повседневной жизни. В крупном селении с сотней домов похороны проходили в среднем каждые 18 дней. Отправлявшиеся в мир иной христиане не брали с собой даже одежды - лишь епископов погребали в полном облачении, а священников с потиром в руках. Умерших хоронили в гробах или в одних саванах. Кладбища располагались вперемежку с жилыми домами (в противоположность античным и исламским обычаям). Усопшему, похороненному нагим на церковном кладбище, важно было помочь в загробном путешествии, чему служили заупокойные мессы, облегчавшие покойникам пребывание в чистилище. Богачи могли позволить себе надгробия, но памятники были скорее символами смерти и бренности плоти, чем земного могущества покойного. Множеству простолюдинов были доступны лишь голая земля или склеп. Главное, что давала смерть после 20-30 лет тяжелой жизни - «начало покоя, конец трудов».

Крестьяне | Быт крестьян

Жилище

На большей площади Европы крестьянский дом строился из дерева, но на юге, где этого материала не хватало, чаще из камня. Деревянные дома крылись соломой, которая годилась в голодные зимы на корм скоту. Открытый очаг медленно уступал место печи. Маленькие окошки закрывались деревянными ставнями, затягивались пузырём или кожей. Стекло использовалось лишь в церквях, у сеньоров и городских богачей. Вместо дымохода часто зияла дыра в потолке, и когда топили, дым заполнял помещение. В студёную пору нередко и семья крестьянина, и его скот жили рядом - в одной избушке.

Женились в деревнях обычно рано: брачным возрастом для девушек считалось часто 12 лет, для юношей 14 - 15 лет. Детей рождалось много, но даже в состоятельных семьях далеко не все доживали до совершеннолетия.

Питание

Неурожаи и голод - постоянные спутники Средневековья. Поэтому питание средневекового крестьянина никогда не было обильным. Обычной была двухразовая трапеза - утром и вечером. Повседневной пищей большинства населения был хлеб, каши, варёные овощи, зерновые и овощные похлёбки, приправленные травами, с луком и чесноком. На юге Европы в еду добавляли оливковое масло, на севере - говяжий или свиной жир, сливочное масло было известно, но употреблялось весьма редко. Мяса в народе ели мало, говядина была совсем редкой, свинина употреблялась чаще, а в горных районах - баранина. Почти везде, но только по праздникам ели кур, уток, гусей. Употребляли довольно много рыбы, потому что 166 дней в году приходилось на посты, когда есть мясо было запрещено. Из сладостей был известен только мёд, сахар появился с Востока в XVIII веке, но был чрезвычайно дорог и считался не только редчайшим лакомством, но и лекарством.

В средневековой Европе много пили, на юге - вино, на севере - до XII века брагу, позднее, после того, как открыли применение растени. хмель - пиво. Следует отменить, что обильное употребление алкоголя объяснялось не только приверженностью к пьянству, но и необходимостью: обычная вода, которую не кипятили, ибо о болезнетворных микробах не было известно, вызывала желудочные заболевания. Спирт стал известен около 1000 года, но применялся только в медицине.

Постоянное недоедание компенсировалось сверхобильным угощением на праздниках, причём характер еды практически не менялся, готовили то же самое, что и каждый день (может быть, только давали больше мяса), но в больших количествах.

Одежда

До XII - XIII вв. одежда была удивительно однообразной. Слабо различались по виду и покрою одеяния простолюдинов и знати, даже, в определенной мере, мужские и женские, исключая, разумеется, качество тканей и наличием украшений. И мужчины, и женщины носили длинные, до колен, рубахи (такая рубаха называлась камиза), короткие штаны - брэ. Поверх камизы надевалась другая рубаха из более плотной ткани, спускавшаяся несколько ниже пояса - блио. В XII - XIII вв. распространяются длинные чулки - шоссы. У мужчин рукава блио были длиннее и шире, чем у женщин. Верхней одеждой являлся плащ - простой кусок ткани, накидывавшийся на плечи, или пенула - плащ с капюшоном. На ногах и мужчины, и женщины носили остроконечные полусапожки, любопытно, что они не разделялись на левые и правые.

В XII в. намечаются перемены в одежде. Появляются также различия в одежде знати, горожан и крестьян, что свидетельствует об обособлении сословий. Разграничение обозначается прежде всего цветом. Простонародье должно было носить одежды неярких цветов -- серого, чёрного, коричневого. Женское блио доходит до пола и нижняя часть его, от бёдер, делается из другой ткани, т.е. появляется нечто вроде юбки. Эти юбки у крестьянок, в отличие от знати, особенно длинными никогда не были.

На протяжении всего средневековья одежда крестьян оставалась домотканой.

В XIII в. на смену блио приходит обтягивающая шерстяная верхняя одежда - котта. С распространением земных ценностей появляется интерес к красоте тела, и новая одежда подчёркивает фигуру, особенно женщин. Тогда же, в XIII в. распространяются кружева, в том числе и в крестьянской среде.

Орудия труда

Среди крестьян были распространены сельскохозяйственные орудия труда. Это, прежде всего, соха и плуг. Соха чаще использовалась на легких почвах лесной полосы, где развитая корневая система не позволяла глубоко переворачивать землю. Плуг с железным лемехом, напротив, использовался на тяжелых почвах с относительно гладким рельефом. Кроме того, в крестьянском хозяйстве использовались различного вида бороны, серпы для жатвы зерна и цепы для его обмолотки. Эти орудия труда оставались практически неизменными на протяжении всей средневековой эпохи, поскольку знатные сеньоры стремились получать доходы от крестьянских хозяйств с минимальными затратами, а у крестьян просто не было денег для их совершенствования.