Ева Меркачева- обозреватель «МК», обладатель премий «Искра», «Золотое перо России», премии правительства РФ и других наград. Заместитель председателя Общественного наблюдательного совета Москвы, член Общественного совета ФСИН России, член Совета по правам человека при президенте РФ.

- Вы недавно вернулись из Польши, были в составе российской делегации на мероприятиях, посвященных годовщине освобождения Освенцима. Может ли слово противостоять абсолютному злу, каким был Освенцим?

Надо называть зло, показывать его. Вообще, первое ощущение у меня в Освенциме было: не надо сюда приезжать, чтобы не создавать даже мыслеформы этого ужаса. Потом поняла: как раз поездка в Освенцим - прививка от повторения ужаса. Прививка против нацизма, расизма, самой возможности чью-то жизнь и мысль считать ценнее всех остальных. Тонны детской обуви. Женских волос. Двенадцать вагонов детских колясок. Нацисты отличались скрупулезностью, они каждую туфельку, каждую мелочь пускали в производство. И каждое человеческое тело. Даже прах из печей использовался для удобрения почвы. Я спросила: может быть, раз не осталось никого из замученных, лучше предать земле хотя бы волосы погибших женщин? Мне ответили: если их не будет, этих тонн волос, люди не поверят. Конечно, это так. Надо напоминать о страшном, надо больше об этом говорить. Чтобы никогда не повторилось.

- Трагедии прошлого - тема дискомфортная, не все и не всегда готовы вспоминать. В середине 1990‑х многие говорили: хватит о печальном прошлом, о ГУЛАГе, Сталине, коллективизации, уже все сказано. И постепенно перестали рассказывать. А вскоре на месте массовых казней кто‑то захотел поставить памятник «эффективному менеджеру» Иосифу Виссарионовичу…

У нас очень мало мест, где можно об этом узнать. Получается, эту тему мы как будто хотим вычеркнуть из памяти. Это опасно. Хотя я бы все же не сопоставляла Освенцим и ГУЛАГ.

- Каждую неделю поступают сообщения о пытках в местах предварительного заключения, в колониях, в отделениях полиции. В чем дело? Можно ли этому противостоять?

Я видела этих людей. Была в колонии, где пытали Макарова, это одно из самых громких дел о пытках. Надзиратели - люди, как правило, из близлежащих сел и поселков, недостаток образования, зарплата 15-17 тысяч рублей. Вся жизнь в таких поселках закручена вокруг мест лишения свободы. В Мордовии есть поселок примерно 18 километров длиной - и там 20 колоний. Если встречаешь кого-то, это либо человек в погонах, либо родственник, к кому-то приехал… А по телевизору показывают красивую жизнь.

Все сотрудники мечтают уехать в Москву или хотя бы детей туда отправить. Когда к ним попадает такой человек, как Макаров, начинает качать права, первое, что им приходит в голову, - просто отдубасить. Они не задумываются совершенно, что после этого может быть, что скажет пресса, как Россия будет выглядеть в глазах международной общественности. На самом деле это отсутствие уважения не только к человеку, это неуважение к своей профессии. И проявляется оно, к сожалению, не только у тюремщиков.

У следователей, у прокурорских работников то же самое. Раньше было почетно и важно носить погоны, я об этом много слышала, встречалась со следователями, с прокурорами, которые работали еще в советское время. У них была гордость за свое дело, служение закону, стране. Понятно, были заказные дела, давление начальства, и коррупция была - наверное, меньше, чем сейчас, но была. Но они уважали себя, свою профессию. Сейчас этого нет. Следователь может не запомнить фамилию подследственного. Пишет ходатайство о продлении ареста - и на двух листочках четыре раза неправильно указывает фамилию задержанного! Неправильно указывает название суда. А ведь он решает судьбу человека! Но у него другие приоритеты: заработать побольше, красиво жить… Производство дел поставлено на поток. Судьба человека такого следователя не волнует. Вот это страшно.

- Вы говорили, что в школе мечтали стать или следователем, или журналистом.

Да, даже поступала в институт МВД в Воронеже и одновременно на журфак МГУ, куда и поступила в итоге. Журналистика - это тоже о справедливости. В школе я много читала Гиляровского, была от него просто без ума. Запомнила фразу: журналист не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо мыслит.

ЖУРНАЛИСТ - ПРАВОЗАЩИТНИК ПО СУТИ. ДАЖЕ ЕСЛИ ПИШЕШЬ О МУЗЫКЕ, ТЕАТРЕ, ВСЕ РАВНО РАНО ИЛИ ПОЗДНО КОГО-ТО СУМЕЕШЬ ЗАЩИТИТЬ, КОМУ-ТО ПОМОЧЬ. ЭТО ПРИРОДА ПРОФЕССИИ

В газету меня привела моя учительница литературы Евгения Долгих. Она вела в «Брянском рабочем» рубрику «Политика глазами кухарки», очень популярную и актуальную, остро и даже язвительно писала на злобу дня, про все. Просто огонь! И была при этом очень добрым человеком. Она однажды меня в газету привела и сказала: «Надо». Первую заметку написала по заданию, о последнем звонке в нашей школе. А потом, уже без всякого задания, - большое письмо благодарности своей «крестной матери» и любимой учительнице, которая нам всем сумела объяснить на уроках литературы самые важные вещи - о человеческом достоинстве, свободе, личном выборе… Никто с нами тогда об этом не говорил, родителям было не до того… После публикации многие учителя обиделись, почему о них ничего не сказала, может быть, из-за этого в итоге я и не получила золотую медаль. Зато уже журфак МГУ окончила с красным дипломом! И с медалью.

- Необходимо ли журналисту сегодня профильное образование?

Конечно, можно работать и без диплома. Но все же, если есть возможность журналистское образование получить, конечно, нужно это сделать. Нам повезло: на факультете были потрясающие преподаватели, увлеченные, яркие люди, которые сами умели увлекать. Великая им благодарность! Стопки книг, выше меня ростом, которые приходилось уносить из бибиотеки домой в несколько заходов… В сессию мы обычно пересказывали прочитанное друг другу, не все успевали осилить весь список. Это чтение - накопление образов и смыслов, оно остается в тебе, никогда не знаешь, когда оно «выстрелит».

- Как попали в «МК»?

По объявлению. Прочитала, что требуются корреспонденты. Позвонила. Наверное, это был довольно глупый звонок. Но меня пригласили. Захватила с собой медаль и красный диплом, на него редактор даже не взглянул. В редакции шумели, галдели, кто-то даже запустил в другого телефонный аппарат. Мне вручили толстенный справочник научных организаций, сказали: звони, найди что-то интересное и напиши. Это показалось едва ли не унизительным. К тому времени в «Брянском рабочем» у меня уже вышло несколько расследовательских статей. Но надо пробовать все! Я стала звонить, довольно скоро напала на ученого, который занимался миром подземной Москвы. В результате получился большой материал, и его повесили на доску лучших. Вот так все и началось.

- Сегодня путь в редакцию «с улицы» по‑прежнему открыт? Многие студенты в это не верят.

Практически все, кто сегодня работает в «МК», пришли как раз «с улицы».

- Что для вас редакция? Место работы? Дом? Трамплин?

Я в «МК» работаю практически половину своей сознательной жизни. За эти годы поступали самые разные предложения, в том числе очень интересные и по деньгам, и в плане перспективы, не только журналистской. Но «МК» - это то место, где ты можешь быть собой. Тебя примут такой, какая ты есть, такой, какой ты хочешь быть. Помню, на планерке, когда представляли нас, новых журналистов, возник литературный спор, схлестнулись мэтры, Минкин, Райкина… Спор великих! Потом подали голос молодые журналисты, которые со мной пришли, и вступили в дискуссию с главным редактором. Как равные. И главный редактор им очень эмоционально отвечал, тоже как равным. Вот это и есть «МК». Вообще, у меня никогда не было случая, чтобы мой материал сняли, потому что кому-то он не понравился. Если критикуют, значит, есть объективные причины. Если выпускающий редактор не хочет печатать твой материал, то отдает его другим редакторам, они могу предложить что-то поправить. Всегда есть возможность услышать совет опытных коллег, и твой материал в итоге становится лучше.

- Команда?

Да. И важный принцип - уважительное отношение к твоему мнению. Был случай, мы с одной очень известной журналисткой разошлись в оценке криминального сюжета. Каждая стояла на своем. В результате в газете появились два материала и две точки зрения.

- А с цензурой сталкивались? Главный редактор заворачивал материал?

- Ни разу?

Однажды попросил отложить материал о Следственном комитете. Не завернул, именно просил отложить. Я согласилась. Потом появились еще более острые сюжеты. И материал стал просто неактуальным.

- Было обидно?

Нет. Газета - это школа. Одно из важных открытий всех этих лет - понимаешь, что в рамках одной редакции можешь расти не только профессионально, но и расширить сферу своих интересов. Так в моей жизни появилась правозащита.

- Вы любимчик в редакции?

Совсем нет. Долгое время считала, что меня вообще не ценят. Я не участвовала в редакционных посиделках, всегда торопилась уйти после работы, йогой занималась, думала, дело в этом. И вдруг выбрали журналистом года! И потом еще два раза выбирали. Трижды лучшая - это рекорд «МК»! Из всех наград, которые у меня были, именно эта самая дорогая. Признание коллег, которые все про тебя знают, знают, как мучилась, переписывала, как тебе досталось от редактора, как редактору досталось от кого-то за твой материал…

- Как вы первый раз оказались в тюрьме?

Заболел журналист, который писал о тюрьмах. И я вместо него поехала в «Матросскую тишину». Наверное, это не было простым совпадением. Я сразу, с первой минуты, поняла какие-то очень важные вещи. О страхе. После страха смерти самый большой страх - оказаться в неволе. О свободе. На самом деле человек в тюрьме может быть не менее свободным внутренне, чем тот, который на воле. Все зависит от восприятия мира.

Я еще в университете стала заниматься йогой, тема внутренней свободы меня очень интересовала. Я чувствовала страх людей, оказавшихся в таком положении. Они мечутся, у них паника. Они долгое время не видят никого, кроме прокурора и следователя, и новый человек, который заходит в камеру, - большое событие. Открывается дверь, и появляется кто-то новый, не в форме, улыбается, более или менее прилично выглядит. Я никогда не принимала советы о том, что надо приходить в тюрьму исключительно в сером, чуть ли не в ватнике. Я всегда прихожу с накрашенными губами. Надзирательница как-то сделала мне замечание, сказала, что нельзя в камеру приходить на каблуках. Я ответила, что буду ходить так, как считаю нужным. Так вот, заходит человек и говорит обычным голосом: ребята, все не вечно, скоро выйдете, разберетесь со своим делом. Наверное, вашей душе это было зачем-то нужно. Конечно, мне очень помогло общение со старшими коллегами-правозащитниками. Бабушкин - он с таким юмором задавал самые простые вопросы, что атмосфера в камере за несколько минут менялась совершенно. И об этом мне тоже было важно написать.

ДЛЯ МЕНЯ ВАЖНА НЕ ИЗВЕСТНОСТЬ ГЕРОЯ И ДАЖЕ НЕ САМО ПО СЕБЕ ДЕЛО. МНЕ ИНТЕРЕСНО, КАК ВЕДУТ СЕБЯ ЛЮДИ В СЛОЖИВШИХСЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, КАК ПРОЯВЛЯЕТ СЕБЯ СИСТЕМА

Но со временем я поняла, что для меня самое главное совсем не то, как хорошо написан материал. Даже не то, как материал оценили коллеги. Самое главное - если удалось что-то сделать. Добиться пересмотра дела, улучшения условий содержания.

- Журналист - правозащитник по сути?

А кто еще? Даже если пишешь о музыке, театре, все равно рано или поздно кого-то сумеешь защитить, кому-то помочь. Это природа профессии.

- Что вы считаете своим главным успехом как правозащитница?

Изменение практики досудебных арестов. Я считаю, это вообще излишняя мера. Я постоянно об этом говорила.

Выступала на совете судей. Теперь женщин и детей у нас не сажают за решетку до решения суда. Смогла повлиять на условия содержания женщин. Помню, когда в первый раз пришла в шестой СИЗО, изолятор был переполнен, спали на матрасах, на полу. Я присела на лавочку, записываю жалобы и замечаю, что под ногами у меня что-то шевелится. Заглядываю под лавочку, а там женщины спят. Настоящий женский ад. Так и назвала статью: «Женский ад». Через пару дней после публикации в СИЗО приехали руководители ФСИН. Сразу стали принимать меры. Сейчас там никто на полу не спит.

Но все может измениться довольно быстро. Если сейчас все отлично, чисто, не бьют, это не значит, что через две недели все не может быть совершенно по-другому. Может снова начаться ад, и ни на свидание, ни на помывку не пустят. Надо все время следить за ситуацией. Система нуждается в постоянном контроле общества. Что касается успехов, они разные, иногда совсем незаметные. Иногда мои герои не обретают после публикации свободу. Но передают благодарность за то, что их услышали, что дали высказать свое мнение.

- Важнейший капитал журналиста‑расследователя - единомышленники из силовиков, как Александр Гуров у Щекочихина или бывшие грушники у Константинова - идеалисты, которые мечтают улучшить систему. У вас такие есть?

Конечно. Правда, чаще всего это те, кого система так или иначе ущемила. Те, кто «на коне», обычно не смотрят по сторонам.
- На вас пытаются оказать давление? - На самом деле никогда. Были моменты, когда наши спецслужбы не хотели, чтобы в материале появлялись некоторые конкретные имена и персонажи. Я отвечала и отвечаю всегда в таких случаях: значит, у вас не все хорошо с доказательствами, с пониманием того, что все правильно сделали.

- Это про убийство Немцова?

Да, тогда задержанные рассказывали о пытках, и было важно об этом написать.

- Вы писали о «Матросской тишине», «Бутырке», «Крестах», Владимирском централе, колониях для пожизненно осужденных «Полярная сова», «Вологодский пятак» и многих других. Приходилось ли бывать в местах лишения свободы за границей?

Да. В Норвегии, Швеции. В шведской тюрьме видела, как команды сотрудников соревновались с командами
заключенных, играли в теннис, в шахматы. Вместе играли в оркестре - надзиратель на трубе, заключенные на скрипке… У нас до недавнего времени ничего подобного не было. Я рада, что смогла внедрить занятия йогой в московских СИЗО. Смешанные группы заключенных и сотрудников занимаются теперь с тренером в Бутырской тюрьме и изоляторе № 6.

- Среди ваших героев - люди известные и самые обычные. Как выбираете тему? Героя?

Для меня важна не известность героя и даже не само по себе дело, мне интересно, как проявляются человеческие характеры, как ведут себя люди в сложившихся обстоятельствах, как проявляет себя система. Одно из недавних дел - о краже парашютов в школе ГРУ. Обвинили курсантов, почти готовых разведчиков, сыновей опытных грушников. Родители курсантов (они ко мне и обратились) были потрясены тем, что система не использовала максимально презумпцию невиновности, что стандартно нацелена пусть на условное, но обвинение. А меня поразила взаимовыручка курсантов, они, по сути, вышли победителями. Чаще случается иначе: люди, носившие погоны, оказавшись за решеткой, не только «сдают» своих, но иногда даже придумывают то, чего не было, ради сокращения срока, переквалификации дел.

- Расследование, очерк о жизни в колонии для отбывающих пожизненное заключение - серьезные жанры, требующие особой тщательности и деликатности. Вас не смущает, что на телешоу, куда вас приглашают, человеческая драма превращается в дешевый фарс, а вашу позицию не разделяет массовка? Ведь именно так было в программе о судьбе женщины, вышедшей замуж за пожиненно осужденного?

Очень неприятно видеть, как грязно работают вроде бы коллеги. Но пытаться донести свою позицию все равно надо.

- Вы активный пользователь Facebook. Telegram, другие мессенджеры - скорее поддержка или обуза?

Конечно, поддержка. В Telegram я в основном получаю информацию от своих проверенных источников. У всех у нас есть информаторы, они опасаются прослушек, считают, лучше всего Telegram их защитит. Насчет Facebook - это не только возможность продвинуть свою публикацию, но и шанс найти новых героев. Иногда совершенно фантастические сюжеты возникают! Я не считаю, что журналист должен избегать Facebook. Важно все-таки иметь свое личное пространство. Но в данном случае я высказываюсь не как представитель корпорации, член комитетов, союзов, а как обычный человек. Кроме того, никогда не знаешь, кому и как сможешь помочь через социальные сети. Был случай: вскоре после присоединения Крыма я написала пост об украинском моряке, которого обвиняли не то в госизмене, не то в шпионаже, а он вообще ничего не понимал. Увидела его в камере, без носков, без штанов (на складе ничего из одежды не было в тот момент). Бросила в сети клич - дала номер счета арестованного, чтобы можно было на сигареты, туалетную бумагу, одежду собрать. Потом коллеги мне посоветовали пост удалить. Удалила. Но уже собрали достаточно средств, и когда его наконец отпустили практически в никуда буквально голого - он смог купить одежду и билет на родину. Потом кто-то передавал от него благодарность.

- Вы чувствуете себя в безопасности?

В нашей стране нельзя себя ощущать в абсолютной безопасности. Тем более если ты публичный человек. В любой момент тебя могут разыграть, если это в чьих-то интересах, просто на раз-два. Вдруг можешь обнаружить после визита какого-нибудь посетителя пачку денег или что-нибудь еще. Надо понимать, что это может произойти. Единственная защита - это доброе имя.
- Что кроме йоги помогает преодолеть разочарование, стресс, неудачи? - Сама возможность писать, рассказывать, искать правильные акценты. Возможность помочь кому-то. Если получается, это счастье. Может быть, кто-то прочтет твой материал и задумается, это тоже большая удача.

- Семья поддерживает?

Не особо. Сын говорит: ты с заключенными больше времени проводишь, чем со мной. Надеюсь, когда-нибудь меня поймет.

- Сегодня среди расследователей много женщин. Согласны ли с тем, что женщины привносят особую интонацию в профессию?

Вместе со мной в ОНК работали бесстрашные Зоя Светова, Лена Масюк. Совершенно ничего не боялись, не могли спокойно видеть страдания, несправедливость и беду. Мужчины больше бы оглядывались на их месте, больше бы думали, не ударит ли правозащитная деятельность по их карьере, не посадят ли… Мне кажется, сейчас в целом в мире меняется энергетика пространства, становятся востребованы новые подходы, новые дискурсы, и женщины это чувствуют острее. Многие мужчины беспокоятся больше всего о том, как усидеть в своих креслах, заработать больше денег, насладиться моментом славы и власти. Это стремление получать от всего немедленное наслаждение вообще многое испортило в жизни.

- Многие студентки журфака мечтают спасти мир, совершить нечто героическое. Что им посоветуете?

Надо делать то, что хочется. Если хочется писать только о музыке, не надо бросаться на амбразуру. Может быть, через десять лет напишешь такой текст, который изменит весь музыкальный мир. Слушать свое сердце, ничего не делать по обязанности, через силу. Судьба сама приведет тебя к тем текстам и тем сюжетам, которые ты должна будешь написать.

- Недавно вы говорили, что хорошо бы придумать премию для журналистов разных стран, такую, которая смогла бы объединить коллег, пишущих на разных языках.

Да, впервые об этом подумала, когда в 2012 году попала по программе профессиональных обменов в Америку, в рамках «перезагрузки». Мы встречались с коллегами, ходили в редакции, потом американцы приезжали к нам, и я удивилась, что мы совершенно не знали имена и тексты друг друга. Не знали, кто опубликовал знаменитые расследования, которые читала вся страна. Мне кажется, это неправильно. Хорошо было бы создать премию, которая бы объединяла лучших журналистов мира. Лучшие тексты журналистов будут в результате в свободном доступе, их можно будет передать в университеты, в редакции. Это такая сверхзадача. Но вдруг получится?

ФОТО: twitter.com/echomskru; centrsud.com/ Ева Меркачева; 113rus.ru; radio_mohovaya9.tilda.ws/ Вера Сапрыкина; Ева Меркачева

Пятерым членам ОНК сейчас запретили проход в "Матросскую тишину" и в изолятор, который находится на ее базе.

В. КАРПОВ: 15 часов и почти 12 минут, у микрофона Владимир Карпов. Сейчас в эфире программа "Умные парни", но мы еще ждем в нашей студии заместителя председателя Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, обозревателя "Московского комсомольца" Еву Меркачеву, которая вот где-то здесь на подлете к нашей студии толкается в московских пробках. Но перед тем, как мы перейдем к текущим делам и соответственно встретим в нашей студии Еву Михайловну, все-таки хотелось бы понять, что происходит сегодня в районе станции метро "Славянский бульвар". Для этого понадобится аудитория. Я напомню, как можно с нами взаимодействовать: телефон прямого эфира - 73-73-94-8, SMS +7 925 88-88-94-8, работает наш Telegram @govoritmskbot.

Что известно сейчас? Если читать ленты информационных агентств, автобус въехал в подземный переход у станции метро "Славянский бульвар" - это сообщил агентству ТАСС источник в экстренных службах города. "Пассажирский автобус въехал в подземный переход возле метро "Славянский бульвар" на Кутузовском проспекте", - сказал собеседник агентства, уточнив, что на место следует подъемный кран для извлечения автобуса. При этом известно, что погибли четыре человека, все это пока информация предварительная. В ГИБДД подтвердили факт съезда автобуса в пешеходный переход на "Славянском бульваре", сейчас зачитываю с ленты: "Управление ГИБДД по Москве подтвердило факт съезда автобуса в подземный пешеходный переход на "Славянском бульваре". Об этом ТАСС сообщили в пресс-службе управления. "Мы подтверждаем факт ДТП, где автобус съехал в подземный пешеходный переход в районе станции метро "Славянский бульвар", - сказал собеседник агентства. Ранее ТАСС сообщал, что в ДТП погибли четыре человека", и никаких подробностей нет. Если будет одно свидетельство, приму: 73-73-94-8 - нет. Давайте тогда мы просто пока по лентам внимательно следим за происходящим.

А сейчас уже приветствуем в нашей студии заместителя председателя Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, обозревателя "Московского комсомольца" Еву Меркачеву. Ева Михайловна, здравствуйте.

Е. МЕРКАЧЕВА: Здравствуйте.

В. КАРПОВ: Давайте обсуждать текущие проблемы ОНК и попытаемся понять, что же с ними происходит. Я имею в виду и скандал, связанный с "Матросской тишиной" и VIP-камерами, и Улюкаев здесь у нас, и скандалы со взятками и обвинениями в адрес сотрудников ОНК. Начнем именно с того, что произошло в "Матросской тишине" и что сейчас у вас во взаимоотношениях со всем?

Е. МЕРКАЧЕВА: Ну давайте по порядку тогда.

В. КАРПОВ: Давайте.

Е. МЕРКАЧЕВА: Значит, несколько дней назад лично я обнаружила необычные камеры в "Матросской тишине". Это были камеры, похожие, я бы сказала, на 3-4-звездочные номера в отеле. Когда мы их нашли, мы, честно говоря, прибывали в таком полном шоке, потому что ничего подобного не видели раньше. Вот представьте камеру, где есть туалетная комната, в ней подвесной унитаз, раковина, кафельная плитка…

В. КАРПОВ: Позвольте, подвесной унитаз - это что имеется в виду?

Е. МЕРКАЧЕВА: Это вот унитаз, который не от земли идет, а он просто нависает. Такой модный.

В. КАРПОВ: А, в этом смысле. Хорошо, понял.

Е. МЕРКАЧЕВА: Он так и называется. Дорогое на самом деле удовольствие, не каждый простой москвич может себе позволить во время ремонта сделать такой унитаз. Там была дорогущая кафельная плитка, я затрудняюсь сказать, сколько она стоит, но тоже совершенно недоступная для среднего обывателя такая "услуга", скажем так. Плюс сами по себе камеры очень просторные, много света, много пространства - все сделано так, как будто у себя дома. Там даже когда заходишь, на пороге лежит такой красивый разноцветный коврик: очень хотелось прямо разуться, для того чтобы пройти, что называется, в хату, вечер в хату, как говорят заключенные.

В. КАРПОВ: Полы с подогревом, вот это все.

Е. МЕРКАЧЕВА: Полов с подогревом не было. В некоторых вот этих VIP-камерах были душевые установки, но потом их смонтировали, мы потом даже не смогли доказать, что они существовали, вот эти "лейки". Но в целом настолько все уютно, комфортно - шкафчики, все подобрано, большие телевизоры (там телевизор один, например, был диагональю 36-38 сантиметров) - то есть такое все очень солидное, очень приятное.

В. КАРПОВ: По-домашнему так.

Е. МЕРКАЧЕВА: Ну очень, очень хорошо. Самое главное, что там был простор еще, это очень важно, и я объясню почему. В частности, в одной из камер было 3 свободных местах из 6, в другой камере было 2 свободных местах из трех, то есть, я говорю, раздолье, простор, можно было заниматься в центре камеры, не знаю, каким-то спортом, йогой, постелить коврики, потому что пространство позволяло.

Дело в том, что перед тем, как мы поднялись в эти VIP-камеры, мы были в подвальных помещениях (я бы их так назвала) в другом корпусе, и вот там мы увидели полный контраст всему тому, что потом заметили в "Матросской тишине" уже на высоких этажах. Там заключенные были в такой, не знаю, давке, они были спрессованные; там даже не было места для того, чтобы расстелить матрас, поэтому матрасы там складывали в несколько таких рядов, более того, мастерили еще на верхних ярусах, как они их сами называют, "плоты" - это что-то вроде гамака. И в итоге, когда заходишь, там просто не видно ни пространства - сплошное сплетение человеческих лет. Очень страшно.

Плюс это все в ужасной антисанитарии, жуткий запах, потому что, во-первых, там точно нет душевых кабин и нет этих унитазов, поэтому вся эта масса заключенных немытых, грязных вынуждена находиться в одном узком, тесном пространстве, темном пространстве. Там дыры в стенах, огромные дыры; там пол весь такой искореженный настолько, что ощущение такое, что ремонт делался только, не знаю, при царе Горохе в последний раз туда кто-то заходил с кисточкой и краской. И вот этот контраст на самом деле сыграл ту самую роль роковую, которая запустила механизм огромного всего того, что сейчас происходит с нами, с ОНК и вообще в целом вокруг правозащиты.

В. КАРПОВ: Вы-то возмущены были, что не везде так, как в тех камерах с дорогой кафельной плиткой, подвесными унитазами, или что вообще эти камеры существуют?

Е. МЕРКАЧЕВА: Вы знаете, я бы на самом деле очень хотела, чтобы такие VIP-камеры были вообще всегда у нас повсеместно. Я даже порадовалась, подумала: вот здорово, у нас, оказывается, может быть не просто как в Европе, а лучше, чем в Европе. До этого я посетила шведскую тюрьму и даже выкладывала фотографии тамошних камер - там все очень красиво, достаточно уютно. Но вот те VIP-камеры, которые в "Матросской тишине", на порядок лучше и выше. Я подумала: "Как же здорово". Если бы не этот контраст, понимаете, вот в чем дело, если бы не эта разница. Причем мы понимали, кто заключенный, который находится в VIP-камерах - в основном это были банкиры, бизнесмены, какие-то люди, которые оказались под стражей по очень громким делам, небедные люди, они даже выглядели по-другому.

И с другой стороны, мы общались когда с теми, кто внизу находится, мы узнавали, что это простые водители в основном, это какие-то мигранты приезжие; если это москвичи, то из серии очень бедных, которые зарабатывали буквально не больше 10-20 тысяч в месяц. Соответственно, вот это социальное разделение, которое произошло, было настолько явным, и для нас оно, конечно, было возмутительным. Потому что хорошо, давайте, пусть будут такие VIP-камеры, и если с них за пребывание берут деньги, давайте сделаем это официально, давайте скажем, что у нас платные тюрьмы, например, что вот если есть деньги, пожалуйста, вы можете жить в таких условиях…

В. КАРПОВ: Прайс, пожалуйста.

Е. МЕРКАЧЕВА: Да-да, а если нет, то будете жить вот в этих. И вот эта разница была настолько потрясающей, что я до сих пор не могу забыть заключенного одного: он был на костылях, он ютился в таком маленьком пространстве, в щелочке между туалетом и следующими нарами; ему смогли протиснуть матрас, но опять-таки сложенный в два раза, и он там с костылями, поджавшись, прямо в такой позе… Мне даже сложно это передать, как он выглядел; он спал. В то же время, повторюсь, наверху были 3 свободных места только в одной камере; там в целом, наверное, я не знаю, можно было поселить еще человек 50 дополнительных. Почему бы вот этих людей снизу не поднять туда вот, пока есть хотя бы свободные места не купленные, как я думаю.

В. КАРПОВ: Это риторический вопрос, вы наверняка знаете, почему.

Е. МЕРКАЧЕВА: Конечно, конечно. До этого к нам обращались адвокаты, которые говорили, что якобы им предлагали поселить их подзащитных в такие особые условия за цену в миллион рублей.

В. КАРПОВ: Миллион рублей - это как?

Е. МЕРКАЧЕВА: Я не очень поняла, что это такое - то ли это в месяц, то ли это в целом за въезд, что называется.

В. КАРПОВ: За весь курс.

Е. МЕРКАЧЕВА: Да, за весь курс нахождения там. Было непонятно. Но на самом деле вот эта вот разница и контраст… Мало того, что мы все понимаем, что это незаконно абсолютно. Это все настолько меня возмутило, что я тогда написала в "Московском комсомольце" сразу большую статью, она имела огромный резонанс. Мы не ожидали, конечно, что будет настолько много шума вокруг нее. Я должна сказать, что ФСИН отреагировал очень адекватно. Более того, они сказали, что у них шли какие-то оперативные мероприятия, даже у них были фотографии этих VIP-камер, они вели проверку, оперативные какие-то действия. Но вот мы как бы подтолкнули и опередили, поэтому ФСИН не стала ничего ни умалчивать, ни прятать. Более того, они сделали такой хитрый ход: они поместили заключенных вот этих богатых с VIP-камер вниз туда, в самый подвал, а тех, которые в подвале были, они подняли наверх. Кроме того, они всякие излишки вроде подвесных унитазов сейчас оттуда смонтировали…

В. КАРПОВ: Зачем?

Е. МЕРКАЧЕВА: Они говорят, что это можно в какие-нибудь комнаты реабилитации для заключенных, то есть в какие-то другие места, а не просто в камере, чтобы не было слишком больших отличий в тех же унитазах: либо унитазы все одинаковые, либо давайте все подвесные. Ну а поскольку средств на то, чтобы сделать все подвесные, нет, сейчас они предприняли такие меры. Причем, по их словам, не исключено, что те заключенные, которые заплатили большие деньги, оказавшись вот в этих ужасных жутких условиях, будут более разговорчивы, будут рассказывать, кому и какие деньги они приносили, собственно, пойдут больше на все эти разговоры…

В. КАРПОВ: На сделку со следствием, да?

Е. МЕРКАЧЕВА: Ну пусть будет так.

В. КАРПОВ: Я буду вопросы задавать: "весь оперативный состав" - это сколько? Это десятки, это сотни?

Е. МЕРКАЧЕВА: Вы знаете, это больше 10 человек, я так полагаю. Я не могу точно знать штатное расписание. Но понимаете, эти люди… Мы тоже думали, что не может быть, чтобы настолько нагло вел себя обычный сотрудник "Матросской тишины", хотя изолятор легендарный, известный и все такое, нет, такого не бывает. Тем более что когда мы убедились, что наверху ФСИН совсем не покрывает, все это было не с их ведома, а более того, они были против и даже в каком-то случае даже благодарили нас за то, что мы выявили это, вот эту вот разницу ощутимую, безумную. А получалось, что кто-то покрывает.

Кто? Выяснилось, что делали это сотрудники спецслужб. Не секрет, на самом деле, что у каждого изолятора есть кураторы, которые ведут некие тоже оперативные разработки внутри наших СИЗО, и вот все, что там происходило, как раз было преступным слиянием. Я считаю, что это практически ОПГ между сотрудниками спецслужб и обычными оперативниками "Матросской тишины". Разумеется, сами оперативники не смогли бы ни схемы все эти придумать, ни рискнули бы в принципе идти на такие нарушения, поэтому возник вопрос, кто же эти другие, которые не понесли никакого наказания и к которым, скорее всего, вся эта огромная сумма денег шла.

В. КАРПОВ: Да.

Е. МЕРКАЧЕВА: Более того, там был один известный персонаж, который находится в заключении, который занимал самую, скажем так, люксовую в VIP-камеру - Дионисий Золотов. Мы прекрасно знали, что он сотрудничает со спецслужбами, он часто выступал в каких-то самых громких делах в качестве свидетеля. При этом сам он получал какие-то крошечные сроки буквально, и у нас сложилось впечатление, что в принципе он оказывался в СИЗО для того, чтобы его использовали для оперативных разработок, чтобы он мог…

В. КАРПОВ: Такой зицпредседатель в наши дни.

Е. МЕРКАЧЕВА: Да, что-то в этом духе. И после этого сразу же, как только мы это выяснили и выявили, начались странные репрессии по отношению к нам. Во-первых, пятерым членам ОНК сейчас запретили проход в «Матросскую тишину» и в изолятор, который находится на ее базе ("Кремлевский централ"), где, кстати, сейчас сидит Алексей Улюкаев. Мы как бы лишены такой возможности и считаем, что это незаконно. Непонятно, почему Следственный комитет сделал нас свидетелями по уголовному делу нашего коллеги, хотя это, в общем, на самом деле исключительно какая-то бредовая ситуация, поскольку в таком случае свидетелями можно было бы делать все ОНК, парализовав его, и вообще тогда ни один правозащитник в принципе не попал бы на территорию ни одного изолятора Москвы. Мы это все расценили как войну, и мне ничего не оставалось делать, кроме как обратиться лично к главе ФСБ Бортникову, потому что я знаю, что он человек принципиальный, и собственно обрисовать всю эту картину, всю эту ситуацию. Насколько мне хочется надеяться, что сейчас там внутри этого ведомства идут какие-то мероприятия и будет, что называется, разбор полетов.

В. КАРПОВ: Мы будем отвлекаться периодически. Я напомню, с нами Ева Меркачева.

Но приходят новости, которые касаются происшествия в районе станции метро "Славянский бульвар": напомню, там в подземный пешеходный переход въехал автобус. Количество погибших в аварии с автобусом в Москве выросло до 5 - это сообщает источник агентства "РИА Новости". Рассматриваются две версии ДТП у метро "Славянский бульвар": автобус или подрезала другая машина, или у него отказали тормоза - это те версии, которые рассматриваются сейчас. Была еще версия с гололедицей, но пока это все неофициально. В любом случае следим за новостями.

Возвращаемся к Еве Меркачевой и к тем историям, которые произошли только за последнее время. Я просто не очень понял, как в "Матросской тишине" могли запретить вам проход, если руководство Федеральной службы исполнения наказаний как будто бы на вашей стороне.

Е. МЕРКАЧЕВА: Вы знаете, оно не то чтобы на нашей стороне, мы априори находимся, может быть, условно, по разные стороны баррикад, потому что мы проверяем их деятельность по сути, мы проверяем условия содержания заключенных. Но тем не менее, по большому счету мы делаем одно дело и можем указывать на те недостатки, которые замыленным взглядом ни один начальник просто не заметит.

В. КАРПОВ: Ну это сложно не заметить, ну хорошо.

Е. МЕРКАЧЕВА: Это да. Нет, в данном случае решение о том, чтобы не пустить нас в "Матросскую тишину" и в другой изолятор, который на его базе, принимала не Федеральная служба исполнения наказания, а это решение принял следователь, конкретный следователь, который сейчас ведет уголовное дело по одному из членов нашего ОНК. Он решил, что он может. Он послал соответствующее распоряжение в СИЗО и запретил нам этим распоряжением проход. Соответственно, здесь ФСИН ну просто ни при чем, это все СК, Следственный комитет.

В. КАРПОВ: Конкретно 5 человек эти - это наиболее активные? Или почему именно эти 5?

Е. МЕРКАЧЕВА: Вы знаете, я полагаю, что действительно наиболее активные в списке: я, естественно, в списке есть еще девушка, которая тоже журналистка из "Дождя"; я знаю, что тот же Дионисий Золотов, которого мы разоблачаем, мошенник, решальщик, собственно, занимавший вот эту самую…

В. КАРПОВ: Подсадной свидетель, как его еще назвать?

Е. МЕРКАЧЕВА: Да, вот он даже пытался писать во все инстанции заявления с требованием лишить журналистов права быть, входить в ОНК - я полагаю, это для того, чтобы мы просто не разглашали и не писали ярким, сочным языком, не рассказывали слушателям, читателям то, что мы видим.

В. КАРПОВ: Еще раз: заключенный жалуется на представителей ОНК за то, что они смотрят, в каких условиях заключенный находится.

Е. МЕРКАЧЕВА: Да-да. Это потрясающе.

В. КАРПОВ: Хорошо, мне нравится.

Е. МЕРКАЧЕВА: Мне тоже очень нравится. Соответственно, попали два журналиста (я и Когершин), попал молодой человек из Комитета против пыток и еще два наших действительно самых активных члена ОНК. Я считаю, что по большому счету можно сказать, что вся наша комиссия практически парализована, и мы должны понимать, что "Матросская тишина" - это огромный изолятор, 2.5 тысячи человек. Если мы только обнаружили спустя какое-то время вот эти камеры, как они открылись (наверное, полгода), можем представить вообще, какое это царство. Это некое государство в государстве: там можно ходить бесконечно день и ночь. Несмотря на то, что мы стараемся регулировать посещать, хотя бы пару раз в неделю каждый член ОНК ходит в места лишения свободы, но тем не менее нам не удается все это обойти. Вы должны понимание, процедура очень длительная: пока ты зашел через КПП, проверил документы, пока тебе дали сопровождающего, ты идешь в одну камеру, там миллион жалоб, ты идешь в другую камеру, там люди что-то рассказывают. И так проходит время, что, разумеется, мы можем просто не дойти до каких-то мест, где страшнее всего, где больше всего требуется наша помощь. Поэтому смотрите, 2.5 тысячи заключенных остались на сегодняшний день без нашей поддержки.

На мой взгляд, это такой саботаж со стороны следователя и вообще Следственного комитета. Мы уже обратились в Генеральную прокуратуру, очень надеемся, что они отменят это решение как незаконное. Мы вообще считаем, что смысла привлекать нас в качестве свидетелей нет никакого, и это единственный способ, чтобы нас просто изолировать. Никакой другой цели, скорее всего, следователь не преследовал. Ну а делал это он, опять-таки, по поручению, я так полагаю, сотрудников спецслужб, которые на "Матросской тишине" делали просто безумные деньги. По моим подсчетам, ежемесячно и эти VIP-камеры, и всякие разные разработки, которые проводились над банкирами, над бизнесменами, над крупными какими-то чиновниками, приносили даже не десятки миллионов, а сотни миллионов. Соответственно представьте, что произошло накануне Нового года: чьи-то жены, дети…

В. КАРПОВ: Вы кого-то лишили премии.

Е. МЕРКАЧЕВА: …не получили каких-то очередных Lexus в подарок на Новый год.

В. КАРПОВ: Это низко, Ева, да.

Е. МЕРКАЧЕВА: Это нехорошо, на самом деле, поэтому надо было ожидать ответки. Вот мы такую ответку получили, но это не единственное, кстати, что произошло, потому что было несколько просто чумовых ситуаций в нехорошем смысле слова.

В. КАРПОВ: О них подробнее уже после информационного выпуска. С нами, напомню, заместитель председателя Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, обозреватель "Московского комсомольца" Ева Меркачева. Сейчас новости.

В. КАРПОВ: В эфире программа "Умные парни", у микрофона Владимир Карпов. С нами сегодня заместитель председателя Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, обозреватель "Московского комсомольца" Ева Меркачева. Говорим о скандале, связанном с "Матросской тишиной", про VIP-камеры.

Перед тем, как мы продолжим наш диалог, здесь появилась дополнительная информация по поводу автобуса, который въехал в подземный переход на "Славянском бульваре". Судя по тем картинкам, которые сейчас уже стали доступными, этот автобус не то чтобы подрезали и он въехал в подземный переход, не то чтобы он поскользнулся или что-то похожее произошло, я имею в виду в результате гололедицы, нет. По видеокадрам мы можем сказать следующее: автобус трогается и едет прямо в подземный переход. Это все, что известно на эту минуту. Почему он туда поехал, почему не свернул, почему не затормозил - это те вопросы, которые пока остаются без ответа. В любом случае это не в результате ДТП произошло, это похоже на умышленное деяние со стороны водителя автобуса или связанное с его каким-то не очень адекватным поведением. В любом случае в этом будут разбираться следственные органы, а мы внимательно наблюдаем.

Сейчас возвращаемся к Еве Меркачевой. Еще несколько уточняющих вопросов. ОНК - это не 5 человек, которым запретили вход в "Матросскую тишину", это раз. Во-вторых, вы Бортникову письмо написали, ответ-то получили?

Е. МЕРКАЧЕВА: Нет, ответа мы не получили, но, во-первых, написал недавно, буквально это все произошло… Ведь весь скандал развернулся за прошедшую неделю, все шло просто по нарастающей для нас, многое было удивительно, потому что мы не понимали, на каком уровне идет вся эта коррупция и покрывательство безобразий. И когда мы разобрались, собственно, начались противодействия теперь уже в наш адрес. Поэтому…

В. КАРПОВ: Фамилии конкретные есть у вас? Что вы написали конкретно Бортникову? - там фигурируют какие-то люди?

Е. МЕРКАЧЕВА: Нет, фамилий никаких там нет; мы просто объяснили, что есть такая ситуация и что мы очень надеемся, что только он может разобраться, поскольку я даже не представляю, как это можно по-другому, на другом уровне прекратить, как можно остановить. Более того, я считаю, что сам факт того, что мы обратились к нему официально, заявили и написали об этом (важно очень не молчать), он должен априори служить, знаете, таким оберегом. Хотя есть такой синдром мелкого сотрудника, мелкого чекиста (я так это называю), который наоборот, может постараться сделать какую-то подлость или провокацию в отношении нас всех, всех этих пятерых, для того чтобы показывать: вот посмотрите, они все-таки такие, не совсем хорошие. Поэтому мы, конечно, в таком режиме боевом, чего быть не должно, по идее, потому что, поверьте мне, хватает всяких разных насущных проблем, которые мы должны решать как правозащитники, есть люди, которым нужно помогать. Воевать со спецслужбами - это не наш профиль, не этим мы должны заниматься.

В. КАРПОВ: Угрозы в ваш адрес поступали?

Е. МЕРКАЧЕВА: Нет, угроз как таковых не было, но знаете, было несколько удивительных ситуаций. Одна из них, например: ко мне приходила агентша-провокаторша, я почти уверена, что она как раз из этих же спецслужб была или по крайней мере работает на них так же, как ДионисийЗолотов, они прямо по типажу совершенно похожие люди. Так же, как Дионисий Золотов, даже будучи за решеткой, смог в свое время убедить исполнительного директора Роскосмоса Евдокимова, что он может порешать вопросы и сейчас Евдокимова выпустят на свободу, в итоге супруга Евдокимова передала 80 миллионов за это освобождение, а потом тот же Дионисий Золотов заявил Евдокимову, что супругу задержали и сейчас против нее возбудят уголовное дело, Евдокимов наложил на себя руки. Мы знаем, что это была одна из самых громких смертей за последнее время в московских изоляторах.

Я после этой смерти, кстати, общалась с Дионисием Золотовым и с удивлением вообще изучала этот типаж такого мошенника, типаж человека, который может убедить вас в чем угодно - это действительно не просто талант и харизма, это что-то такое, даже не знаю, большее. И эта женщина напоминала такого же Дионисия Золотова, только в юбке. Наверное, она менее профессиональна, чем он, но она делала вид, что она пришла ко мне из Администрации президента, что она хочет разобраться в ситуации в "Матросской тишине", наговорила просто с три короба всего, что только можно было представить, а закончилось все это дело тем, что она попросила освободить по болезни одного из заключенных. Заключенных, как потом выяснилось, очень известный вор в законе, авторитет, который просидел за решеткой порядка 20 лет. Я полагаю, что он понятия даже не имеет, что за него ходила и просила некая женщина якобы из Администрации президента.

И все это нужно было только для чего? - для того чтобы записать, зафиксировать сам факт обращения в пользу вот этого вора в законе (причем я уверена, что личность его подобрали неслучайно). А дальше что делается? Это все ведь элементарно: можно по тем же всем банковским счетам пробить номер карты любого из нас - и ваш, я вас уверяю, зарплатный - и бросить туда какую-нибудь денежку, и все. Достаточно зафиксировать факт обращения, затем факт поступления денег, и вы никогда не докажете, что вы не хотели их брать и вы не понимали вообще, за что эти деньги. Все, против вас может быть возбуждено уголовное дело. Таким же образом можно подбросить какую-нибудь записку, "маляву", например, от какого-то некоего другого заключенного, который просит тоже за этого вора в законе, и все, все раскручивается, и минимум вы лишаетесь мандата, в принципе не можете больше быть правозащитником, и максимум вы оказываетесь за решеткой и сидите в том же изоляторе, где Дионисий Золотов.

В. КАРПОВ: Если бы сейчас появилась статья или, скажем так, уголовное дело в отношении Евы Меркачевой, я бы не удивился, и общественность бы не удивилась, потому что это было бы не первое громкое дело в отношении члена Наблюдательной комиссии. У вас же уже несколько таких скандалов.

Е. МЕРКАЧЕВА: Вы знаете, за решеткой сидит у нас один все-таки член Наблюдательной комиссии. Я не помню, чтобы за последнее время кто-то из Москвы там оказывался, не было.

В. КАРПОВ: Я сейчас не столько про решетку, сколько именно про скандалы в том числе в медийном поле. Кроме человека, который сидит, есть еще история Павла Пятницкого, в отношении которого тоже были определенные подозрения, и я не знаю, развеяли их в итоге или нет.

Е. МЕРКАЧЕВА: Вы знаете, с Павлом Пятницким была история, что некоторые члены ОНК его даже обвиняли, то есть там она была больше этическая, о ней нужно отдельно, наверное, говорить. А все-таки из тех, кто оказался за решеткой, против кого конкретно было возбуждено уголовное дело - это первый случай, это первый факт в Москве - Денис Набиуллин. Я могу сказать, что он был одним из самых активных членов ОНК. Но вот лично у меня к нему были вопросы именно с этической стороны, потому что незадолго до ареста он создал Фонд помощи заключенным и публиковал везде реквизиты этого фонда, то есть можно было перечислять туда деньги. Я считала, что мы в принципе должны быть далеки от любых финансовых вопросов и что вот сам факт открытия каких-то фондов неэтичен, хотя закон не запрещает. Денис говорили, что не запрещено и все. Но понимаете, это ведь всегда можно использовать против конкретного члена ОНК. А в данном случае могу сказать, что Дионисий Золотов чаще других… Видите, я даже их сейчас спутала.

В. КАРПОВ: Все смешалось в доме Облонских, понял.

Е. МЕРКАЧЕВА: Да-да. В общем, на самом деле там спорная ситуация с деньгами, которые ему передали - ему передали 0.5 миллиона долларов, огромную сумму. Если вы поверите, что членам ОНК кто-то вообще периодически предлагал такие деньги, это бы не могло остаться незамеченным, это, конечно, за гранью фантастики. Вся эта операция, опять-таки, была проведена соучастие Дионисия Золотова, почему я сейчас и назвала его имя, неслучайно…

В. КАРПОВ: В отношении Набиуллина, который сидит.

Е. МЕРКАЧЕВА: Конечно, да, вот что самое поразительное. То есть Дионисий Золотов везде фигурирует, везде сверкает, и в то же время он занимал лучшую VIP-камеру, самую люксовую, опять-таки, повторюсь. Так вот Дионисий Золотов проходит в этом деле сейчас как главный свидетель именно по звонку из СИЗО "Матросская тишина" на мобильный телефон Дениса Набиуллина, тот пошел и встретился с тем человеком, который принес деньги. Золотов позвонил ему и попросил его встретиться с его человеком. Зачем пошел наш коллега, у меня, опять-таки, вопрос. Я считаю, что в принципе все такие встречи не должны происходить ни в кафе… Понятно, что к нам обращается миллион родственников каждый день, причем иногда даже не только с Москвы, а вообще со всей России, рассказывают самые разные истории, просят встретиться, передать какие-то документы, показать что-то. Это нормальное явление, но нужно просто максимально себя в условиях вот этой вот борьбы, вот этой вот войны между нами и правоохранителями, которые всегда хотят отстранить членов ОНК и опять-таки чтобы исключить любой коррупционный фактор, нужно делать такие встречи максимально прозрачными, чтобы они проходили где-то то ли в Общественной палате, то ли, как в моем случае, в редакции, и все это фиксировать. Наш коллега этот момент не учел. Я считаю, что тут было этическое нарушение, и мы видим даже по кадрам видеосъемки, что он берет пакет, который ему протягивают. Он, правда, не достает из пакета никаких денег, не перечитывает, этого нет, но тем не менее он пакет берет. Можно только догадываться о том, знал он или не знал, тут уж пусть следствие и суд выясняют сейчас все это окончательно.

В. КАРПОВ: Слушайте, у меня еще один важный вопрос остается пока по этим громким историям. Так или иначе состав ОНК, насколько я помню, формирует Общественная палата.

Е. МЕРКАЧЕВА: Да.

В. КАРПОВ: В Общественной палате сейчас новый секретарь, господин Фадеев.

Е. МЕРКАЧЕВА: Да.

В. КАРПОВ: Господин Фадеев когда пришел, возникло ощущение, что он пытается переосмыслить вообще вот эти Наблюдательные советы, Общественные советы при различных министерствах, ведомствах, начал с того, что разогнали Общественный совет при Министерстве культуры, после этого возникли вопросы в Общественному совету при Росавиации, а здесь ОНК, который громче всех заявляет в последнее время о себе, как будто бы он остается в стороне. У вас какой-то контакт с Фадеевым есть? Вам обещана поддержка какая-то, он обещал прислушаться к требованиям членов ОНК активных или нет, пока этого контакта нет?

Е. МЕРКАЧЕВА: Вы знаете, такого тесного так и не получилось у нас. Он все время… Я звонила ему, я общалась с ним. Он говорил, что ему нужно разобраться, потому что для него это пока темный лес, все эти сложности, нюансы, связанные с ОНК, ему нужно понять самому. Но понимаете что случилось? Буквально опять-таки на днях был донабор в ОНК, мы очень надеялись, что нас донаберут в Москву, чтобы было 40 человек, нам нужны эти люди, потому что в Москве огромное количество всяких КПЗ, ИВС, и мы в некоторые отделения полиции не можем попасть даже годами, потому что не хватает людей, не хватает рук, глаз, вообще сердец даже, потому что каждый поход, поверьте, мы переживаем очень долго, пишем массу отчетов потом. Мы просили: "Дайте нам до 40 человек", затем мы просили конкретных правозащитников, которые себя уже зарекомендовали; многие из них в прошлом составе ОНК уже были, они делали потрясающие вещи, благодаря им…

Один мой коллега Максим Пешков, мы освободили, я помню, огромное количество психически больных заключенных, которые зависли в "Бутырке", никто не знал, что с ними делать, потому что был законодательный пробел. Нам удалось решить, мы этот пробел изменили, и Максим Пешков как профессиональный юрист готовил все документы, они все в итоге из "Бутырки" вышли. И мы просили вот этого человека, вот этого. Более того, был ряд людей, был список, который составлял Уполномоченный по правам человека в Москве, Уполномоченный по правам человека в России, а также председатель Совета по правам человека при Президенте Федотов. Вот представьте, все эти люди пишут за каких-то людей и говорят, что они гарантируют, что это настоящие правозащитники, пожалуйста, возьмите их в Москву - ни один из них не прошел во время донабора, и количество людей так у нас и не достигло 40, то есть там взяли буквально 3-4 человека. Кто эти люди, мы до сих пор не знаем, потому что ничего не известно об опыте их правозащитной деятельности. Вот почему так произошло, у меня вопрос к Фадееву.

В. КАРПОВ: С нами Ева Меркачева. Сейчас мы вернемся к главной теме последних часов - это происшествие в районе станции метро "Славянский бульвар". Я так понимаю, на месте сейчас находится наш корреспондент Антон Кравченко. Антон?

А. КРАВЧЕНКО: Да, здравствуйте. Да, я нахожусь сейчас на месте. Здесь очень много спецслужб, на Кутузовском сел вертолет.

В. КАРПОВ: Антон, по пунктам давайте сразу. Начнем с того, что… Вот это упоминание спецслужб - речь идет о Федеральной службе безопасности, или ты понимаешь под спецслужбами экстренные службы, то есть пожарные?

А. КРАВЧЕНКО: Нет, экстренные службы - да, здесь мобильный центр МЧС, я вижу несколько пожарных машин, карет 5 "скорой помощи" точно есть. Здесь все оцеплено, нас не пускают. Вот сейчас должна подойти девушка, которая отвечает за взаимодействие со СМИ, и я постараюсь сейчас попасть за зону заграждения, если меня, конечно, пустят.

В. КАРПОВ: Какие-то заявления для медиа вообще делались представителями власти?

А. КРАВЧЕНКО: Пока я думаю, что заявлений не было никаких, этого я так понимаю, что там какой-то оперативный штаб развернут. Здесь на месте находится мэр города Сергей Собянин, все под контролем. Вот сейчас, я так понимаю, где-то там за зоной оцепления, куда я пока попасть не могу, какое-то будет официальное заявление представителя МЧС.

В. КАРПОВ: Зона оцепления - это несколько сотен метров, несколько километров? Это какая площадка?

А. КРАВЧЕНКО: Нет, чтобы вы понимали, это все произошло напротив торгового центра "Океания", и здесь несколько автобусных остановок по Кутузовскому проспекту, и вот как раз вот эти все остановки оцеплены. Ну да, порядка 200-300 метров.

В. КАРПОВ: Никаких машин "Осторожно, разминирование" или что-то такое не наблюдается?

А. КРАВЧЕНКО: Нет, не наблюдаю. Наблюдаю только вертолет на Кутузовском проспекте.

В. КАРПОВ: Вертолет МЧС, "скорой"? Что за вертолет?

А. КРАВЧЕНКО: К сожалению, не могу точно увидеть. Кстати, несмотря на то, что вертолет здесь, движение по Кутузовскому осуществляется как-то в таком нормальном режиме.

В. КАРПОВ: Ну пока я вижу по "Яндексу" в районе как раз вот этой остановки или этого подземного перехода бардовую пробку, но по твоим словам получается, что все-таки там в один ряд, в два ряда, но как-то пропускают?

А. КРАВЧЕНКО: Да, в три ряда, я сейчас вижу, машины едут.

В. КАРПОВ: Это Антон Кравченко, который сейчас находится на месте событий в районе станции метро "Славянский бульвар". Я напомню, там в подземный переход… Спасибо, Антон, кстати, ждем от тебя новостей...

А. КРАВЧЕНКО: Да-да.

В. КАРПОВ: …какой-то информации.

Я напомню, автобус въехал в пешеходный подземный переход. Была информация о пяти погибших, сейчас эти данные корректируются, количество жертв скорректировали: всего при наезде автобуса погибли 4 человека. Мужчину, которого первоначально признали погибшим, удалось откачать в машине скорой медицинской помощи, поэтому он в списке раненых. В любом случае сейчас на месте и московские власти, и представители экстренных служб, которые пытаются оказать помощь пострадавшим и разобраться в ситуации. На Кутузовском проспекте сейчас сел вертолет, по словам нашего корреспондента Антона Кравченко. Мы внимательно наблюдаем за происходящим. Уже есть видео с камер наблюдения, которые во множестве расставлены по московским улицам. Согласно этой картинке получается следующее: автобус трогается, направляется в сторону пешеходного подземного перехода не спеша и въезжает в этот подземный переход. Почему это произошло, никто пока сказать не может.

Предварительный список пострадавших - это уже наши слушатели присылают: Лысенко Инна (46 лет), Кузинова Анастасия (16 лет), Удалова Людмила (57 лет), Дронова Алена (27 лет), Бабич Людмила (54 года), Титова Наталья (34 года). Это список пострадавших, которых присылает сейчас наша аудитория. Это видео уже есть на канале "Mash", насколько я понимаю. За рулем автобуса, вылетевшего в переход на "Славянском бульваре", находился 58-летний Виктор Тихонов. С утра его как обычно проверили на алкоголь, был трезв. В Одинцовской транспортной компании Виктор отработал 30 лет. За все время, по словам руководства, к нему особых нареканий не было. В этой же конторе трудится и его сын - это Великий Немой сообщает, судя по всему перепост как раз с каких-то информационных каналов. Ну и Серж aka Поручик прислал несколько фотографий со "Славянского бульвара", как раз размещенных, судя по всему, в его Instagram - спасибо, Сергей, за то, что предоставляете возможность воспользоваться вашими фотографиями. Я думаю, сейчас наши редакторы воспользуются вашими картинками; я пока их еще, к сожалению, не видел, сейчас посмотреть оперативно не могу.

Я напомню: Ева Меркачева с нами. Вот так мы переключаемся с темы на тему.

Е. МЕРКАЧЕВА: Да-да, тема важная. Я могу сказать: конечно, на фоне гибели людей, на фоне этой трагедии все кажется таким незначительным. Но поверьте мне, часто то, что происходит из-за таких ситуаций, приводит к гибели. Опять-таки мы вспоминаем случай с топ-менеджером Роскосмоса Евдокимовым. Дело было настолько громким, что я помню, звонили и спрашивали вообще, что происходит, со всех телеканалов мира, потому что все интересовало, почему исполнительный директор такого крупного космического учреждения погиб в СИЗО. Поэтому, поверьте мне, довести человека до состояния самого ужасного, в том числе и до гибели, в изоляторе можно, и мы как раз ходим вот этот преступный синдикат разоблачить, для того чтобы этого больше не происходило. Даже элементарно если мы говорим о том, что люди находятся в переполненных камерах, в том подвале, там больные и кривые могут умирать в итоге просто от болезни, потому что им никто не оказал вовремя помощь, поскольку в эту камеру было просто не пройти. Там вообще не разобраться, что там происходит.

В. КАРПОВ: Ева, вы же виделись с Улюкаевым.

Е. МЕРКАЧЕВА: Да, виделась.

В. КАРПОВ: Он в какой камере сидит?

Е. МЕРКАЧЕВА: Вы знаете, он сидит совершенно в другом изоляторе, хотя он тоже находится на базе "Матросской тишины", но это изолятор федерального подчинения, он маленький, рассчитан всего лишь на 100 заключенных. И на мой взгляд, это всегда был изолятор лучший у нас в стране.

В. КАРПОВ: Лучший с точки зрения содержания, с точки зрения чего?

Е. МЕРКАЧЕВА: А вот со всех точек зрения, как это ни поразительно звучит - это тот самый случай, когда посидев в этом изоляторе, тот же Полонский заявлял, что надо клонировать начальника изолятора, потому что он умеет и с заключенными работать, умеет выстроить систему и схему так, чтобы не было никакой коррупции.

Смотрите, мне уже сказали, что я против VIP-камер, я не хочу, чтобы наши заключенные жили в нормальных условиях. Я очень хочу. Я просто хочу, чтобы они жили все в таких условиях, чтобы не было вот этого социального разделения. А вот в том месте, где находится Улюкаев, как раз удалось этого добиться: там все камеры находятся примерно в одинаковом состоянии. Там закупили всем одинаковые совершенно телевизоры; да, они там пусть будут не по полметра в диагонали, они меньше, но они все новые, они все работают. Все камеры просторные; там во всех камерах есть холодильники, холодильники хорошие, но опять-таки, они одинаковые, то есть нет такого, как в VIP-камере, где некий холодильник был, он, по-моему, даже сам говорил, потому что когда я его открыла (я попросила разрешения у заключенных, можно ли заглянуть туда, чтобы посмотреть, что там - мало ли). С учетом того, что рассказывали случай, что Дионисий Золотов даже виски пил в СИЗО, я думала, сейчас открою его холодильник и увижу всякие разные напитки. Так вот я открыла их холодильник, он весь там заиграл разными сигналами, весь такой интересный - в общем, явно был, знаете, как компьютер такой, дорогой, очень дорогой. А в том СИЗО, где Улюкаев, там для всех все одинаково хорошо, на высоком уровне, на стандартно высоком, хорошем уровне. Поэтому я бы хотела, чтобы все такие изоляторы были, а не как в "Матросской тишине", где VIP-камеры и где адские камеры в одном месте.

В. КАРПОВ: Как вы объясняете то, что вас без проблем пустили к этим VIP-камерам, если наверняка предлагали, что последует за этим?

Е. МЕРКАЧЕВА: Я полагаю, что они не думали, что я все-таки напишу, что я решусь, потому что мне всячески давали понять, что спецслужбы…

В. КАРПОВ: Угрожали?

Е. МЕРКАЧЕВА: Нет, но было понятно, что… Намекали, что спецслужбами это курируется, что ничего я не добьюсь. Более того, мне говорили, даже когда это все произошло, когда я все обнародовала, мне сказали: "Ну а чего ты добьешься? Сейчас пройдет немножко времени, Дионисий Золотов снова вернется в VIP-камеру, снова у него будут виски, сигары и вообще все что угодно, а вы будете только в дураках выглядеть, потому что вы ничего не добились". Но я все-таки надеюсь, что вот этот змеиный клубок нам удалось разоблачить и ничего не повторится.

Сейчас… Там что произошло на сегодняшний момент? Кроме того, что там сменился весь оперативный состав, я так полагаю, идут разбирательства среди кураторов "Матросской тишины". А заключенных самых бедных поместили в VIP-камеры. Конечно, может быть, там где-то переусердствовали, потому что поместили разных таджиков, которые в огромном количестве заселили в камеры и сейчас начинают их портить, что тоже, я считаю, нехорошо.

В. КАРПОВ: Подвесные унитазы убрали.

Е. МЕРКАЧЕВА: Подвесные унитазы убрали. И вот сейчас это массовое скопление вот этих вот не привыкших думать о гигиене, не совсем воспитанных преступников (все-таки часть из них уже даже осужденные, они иногда находятся в СИЗО до того, как их этапируют), они начинают там выворачивать плитку где-то, начинают что-то портить. Может быть, им было дано такое указание, чтобы показать…

В. КАРПОВ: "Ах, вам не нравятся наши VIP-камеры? - хорошо, мы сделаем все отвратительными, одинаковыми для всех", так получается.

Е. МЕРКАЧЕВА: Да, можно вот в это превратить, да.

В. КАРПОВ: Но такой цели у вас не было, насколько я понимаю.

Е. МЕРКАЧЕВА: Нет, конечно. Я бы хотела, чтобы они остались, но опять-таки, чтобы все тогда были такими же. Понимаете, в чем дело? Дело в том, что все, что происходило, делалось на средства благотворителей. Сам Золотов ходил по этажу, где вот эти VIP-камеры, свободно передвигался, якобы он был начальником строительной бригады, будучи заключенным, и он там говорил: "Вот смотрите, это на мои деньги (нашим коллегам он объяснял), и вот это купил я, и вот это тут появится, потому что я предусмотрел, средства уже поступили". Когда мы спросили, действительно ли все, что оформлено, все эти VIP-условия за средства благотворителей, нам подтвердили. Не сказали, что это был конкретно Дионисий Золотов, но я знаю, что точно по крайней мере его защитники перечисляли деньги, привозили какие-то стройматериалы. Однако начальник изолятора вполне мог бы распределить эти средства на ремонт…

В. КАРПОВ: Равномернее по крайней мере.

Е. МЕРКАЧЕВА: Конечно, равномернее, скажем так.

В. КАРПОВ: Вадим из Подмосковья интересуется: "Не кажется ли вам, Ева, что вы сломали ценную оперативную игру?"

Е. МЕРКАЧЕВА: Конечно, сломала. Вот смотрите. Дело в том, что если бы эта игра была исключительно для того, чтобы разоблачать преступников каких-то - мы понимаем, конечно, что ведутся такие игры в изоляторах, для того чтобы подтолкнуть на признания, может быть, каких-то маньяков или убийц - но ведь бывает, что эта "оперативная игра" как раз не в интересах следствия, не в интересах Родины, нас с вами, не в интересах общества, а в интересах какой-то кучки людей, которые хотят на этом заработать. И вся эта "оперативная игра" велась только для того, чтобы разводить богатеньких заключенных (их называют "сладкие булочки") на большие средства, и все эти средства уходили в неизвестном направлении. Мы будем только догадываться, кому они шли и почему все это так откликнулось. И вот то, что мы это разоблачили, именно как раз изжогу вызвало, поскольку лишились кормушки.

В. КАРПОВ: Когда ждете ответа Бортникова? По закону он же должен ответить в определенные сроки - месяц, насколько я помню.

Е. МЕРКАЧЕВА: Вы знаете, да. На самом деле тут не столько важен ответ, сколько важно, чтобы были приняты какие-то меры, чтобы, во-первых, отстали от правозащитников, кроме того, чтобы все-таки изменилось… Я надеюсь, что такая схема, которая работала в "Матросской тишине", больше нигде не повторится. Все будут понимать и бояться, что если это будет, что вот зайдут члены ОНК, разоблачат, и будет огромный скандал, грандиозный.

В. КАРПОВ: С нами была Ева Меркачева, заместитель председателя Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, обозреватель "Московского комсомольца". Спасибо, Ева. Удачи, держитесь.

Е. МЕРКАЧЕВА: Спасибо, спасибо.

В. КАРПОВ: Сейчас новости и, конечно, последние известия со "Славянского бульвара".

Ева Меркачева – специальный корреспондент популярной газеты «Московский комсомолец» (принадлежит к Службе информации данного печатного издания), также является членом Общественной наблюдательной комиссии (ОНК), которая занимается контролем соблюдения законности в местах отбывания наказания осужденными за уголовные пригрешения. В 2015 году Ева Меркачева стала широко известна в связи со следующими обстоятельствами.

12 марта 2015 года, в Главном следственном управлении Следственного комитета России (ГСУ СКР) по Москве состоялся допрос члена Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Евы Меркачевой . Вопросы к правозащитникам в лице Меркачевой и ее коллеги Андрея Бабушкина у следователей возникли после того, как они посетили в СИЗО подозреваемых по делу об убийстве Бориса Немцова. Правоохранители сочли, что члены ОНК вопреки закону проявили интерес к материалам уголовного дела, хотя не являются участниками процесса. Особенно следствие возмутило, что вся информация была опубликована в СМИ. Общественники, в свою очередь, назвали обвинения несостоятельными и заявили о давлении со стороны Следственного комитета РФ.

10 марта члены ОНК - специальный корреспондент газеты «Московский комсомолец» Ева Меркачева и общественный деятель Андрей Бабушкин - побывали в СИЗО «Лефортово» у подозреваемых в причастности к убийству Бориса Немцова Заура Дадаева и братьев Губашевых. После чего раскрыли общественности некоторые подробности своего визита. В частности, на сайте «Московского комсомольца» в тот же вечер было опубликовано интервью Евы Меркачевой с Шагитом Губашевым, Анзором Губашевым и Зауром Дадаевым. В них задержанные рассказывали о деталях своего ареста, якобы имевших место пытках со стороны правоохранителей, а главное - газета привела реплики арестованных, в которых они отказываются от показаний.

На следующий день пресс-служба Следственного комитета распространила заявление, что члены ОНК, побывавшие в «Лефортово», могут быть вызваны на допрос: по мнению следствия, журналист Ева Меркачева и правозащитник Андрей Бабушкин нарушили действующее законодательство, используя свой общественный статус в редакционных целях.

«Посещение членами Общественной наблюдательной комиссии города Москвы Заура Дадаева, арестованного по уголовному делу об убийстве Бориса Немцова, организовано исключительно для выяснения условий его содержания. Члены этой комиссии, среди которых были , не являясь участниками уголовного процесса, стали интересоваться материалами уголовного дела, таким образом нарушив не только установленные правила, но и закон. Подобные действия могут быть расценены как вмешательство в деятельность следователя в целях воспрепятствования всестороннему, полному и объективному расследованию дела, то есть по части 2 статьи 294 Уголовного кодекса РФ. Этим действиям будет дана соответствующая процессуальная оценка. Ева Меркачева и Андрей Бабушкин в ближайшее время будут вызваны на допросы, с ними будут проведены другие следственные действия, направленные, в том числе, на выяснение всех мотивов, которыми они руководствовались, подробно интересуясь обстоятельствами уголовного дела и публикуя их в СМИ. Если от обвиняемых поступят заявления о применении к ним насилия, то следствие тщательно проверит их доводы», - таков полный текст заявления СК.

Редакция МК незамедлительно опубликовала свой ответ силовикам. В нем говорится, что члены ОНК посетили СИЗО исключительно в целях проверки соблюдения прав задержанных и редакция считает «претензии, предъявленные в связи с осуществлением правозащитной деятельности специальному корреспонденту "Московского комсомольца" Еве Меркачевой , надуманными и абсурдными».

Кроме того, как отметила редколлегия в комментарии, задержанным задавались только вопросы, связанные с их содержанием в СИЗО, а также с соблюдением их прав.

«Никакие вопросы, которые имели бы отношение к расследованию конкретного уголовного дела, не поднимались и не обсуждались. Со стороны правозащитников не предпринималось никаких попыток получить от задержанных информацию о материалах или ходе расследования уголовного дела. Задержанные высказывали то, что считали необходимым, и только об имеющихся следах возможного насилия», - подчеркнули авторы.

«И скажу самое главное - мы будем бороться. Кто с нами? Кто за нас?» - эмоционально резюмировала журналистка.

На допрос Бабушкина и Меркачеву все же вызвали. Его запланировали на четверг, 12 марта. Однако сотрудники СКР решили не откладывать допрос и навестили общественников на дому.

Сообщение об этом появилось поздно вечером в среду, 11 марта, на сайте газеты «Московский комсомолец»: «Как стало известно МК, около 21:30 трое представителей силовых структур прибыли в квартиру Евы Меркачевой . Журналистки в тот момент дома не было. Супругу Евы визитеры (один из них предъявил удостоверение лейтенанта юстиции Круподерова) пояснили, что "намерены провести с Меркачевой беседу". Суть этой беседы, как заметили посетители, сводилась к разъяснению обозревателю МК правильной позиции по ряду животрепещущих тем. Из контекста диалога стало понятно, что речь должна пойти об освещении в СМИ визита правозащитников Меркачевой и Бабушкина к содержащимся в СИЗО "Лефортово" подозреваемым в убийстве известного политика Бориса Немцова».

Супруг Меркачевой пояснил, что она приедет на допрос 12 марта, как было запланировано, после чего силовики взяли с мужа журналистки разъяснение и удалились. Правоохранители пришли в гости также и к Андрею Бабушкину. Его допрос в итоге прошел на дому.

«Со своей стороны редакция МК считает недопустимым подобное давление на правозащитников и журналистов», - отмечалось в статье о визите сотрудников СК РФ домой к общественникам.

В четверг днем Ева Меркачева в сопровождении адвоката отправилась на допрос в ГСУ СКР по Москве на Новокузнецкую улицу. О его результатах рассказал заместитель главного редактора газеты «Московский комсомолец» Станислав Скобло.

«Ева Меркачева привлечена свидетелем по делу Бориса Немцова. Для нас всех это большой сюрприз и большая загадка. Потому как никакого отношения к расследованию убийства Немцова Ева не имеет, никакими сведениями, которые могли бы быть полезны следствию, она не располагает», - прокомментировал собеседник.

По словам Станислава Скобло, в ходе допроса следователи признали, что 11 марта «допустили излишнюю напористость, явившись вечером к Еве Меркачевой домой с целью произвести допрос».

«В принципе, это прозвучало как извинение, но редакция оставляет за собой право инициировать проверку действий следственных органов на предмет статьи УК о воспрепятствовании профессиональной деятельности журналиста. Будем следить за развитием событий. На данный момент ситуация на этом завершилась», - отметил заместитель главреда газеты.

Ева Меркачёва
Е. М. Меркачёва на заседании Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека (11 декабря 2018 года)
Дата рождения	15 октября (1978-10-15 ) (41 год)
Место рождения	Брянск , РСФСР , СССР
Гражданство	СССР → Россия
Род деятельности	журналист , радиоведущий

Ева Михайловна Меркачёва (род. 15 октября 1978 года , Брянск) - российская журналистка, писатель, правозащитник. Обладатель журналистских премий «Золотое перо России », национальной премии в области печати «Искра», премии Правительства России в области СМИ. Член Союза журналистов Москвы , Союза журналистов России , Союза литераторов. Заместитель председателя Общественной наблюдательной палаты Москвы, член Общественного совета ФСИН России, Член

Журналистская деятельность

Окончила факультет журналистики МГУ им. Ломоносова с красным дипломом . С 2003 года по настоящее время - журналист-обозреватель газеты «Московский комсомолец ». Специализируется на различных расследованиях, многие из которых стали поводом для возбуждения ряда громких уголовных дел против коррупционеров и убийц. Эксперт в области тюремной тематики, написала цикл репортажей из самых известных российских тюрем, в числе которых «Кресты », «Владимирский централ », колонии для пожизненно осуждённых «Полярная сова » (посёлок Харп , Ямало-Ненецкий автономный округ), «Вологодский пятак » (остров Огненный, Вологодская область) и тд. Стала лауреатом Национальной премии прессы «Искра» 2013 года в номинации «Самый скандальный журналистский материал года» за статью о самолёте, набитом деньгами, в аэропорту Шереметьево . Лауреат премии мэра Москвы от 2015 года за цикл антикоррупционных расследований. Серия журналистских расследований о том, что происходит за решёткой, повлекла отставки руководства пенитенциарной системы.

В 2012 году Ева Меркачева приняла участие в первой программе обмена журналистами между Россией и США, которая стала возможна благодаря работе Двусторонней российско-американской президентской комиссии (учреждённая по решению президентов России и США). В рамках программы обмена журналистка газеты «Московский комсомолец » выступила в роли корреспондента Pittsburgh Post-Gazette . С «МК» в этот период в рамках обмена сотрудничала журналистка из Нью-Джерси Эми Бритен, которая работает в газете «Стар-Леджер». Программа не получила своего развития и была свёрнута на фоне роста противоречий в российско-американских отношениях. Однако обе стороны отметили, что журналисты первого потока программы многое сделали для попытки сближения двух стран и формирования более позитивного образа у населения.

Ева Меркачёва и Дмитрий Медведев во время вручения премии Правительства РФ в области СМИ 13 января 2017 года

13 января 2017 году Ева Меркачева стала лауреатом премии Правительства России в области СМИ . Журналистка была награждена за цикл публикаций, посвящённых проблемам в пенитенциарной системе России. 9 февраля 2017 года Ева Меркачева получила премию «Золотое перо России », учреждённую Союзом журналистов России (СЖР), премия была присвоена за серию публикаций о защите прав подследственных и заключённых.

В 2017 году вышла книга Меркачевой «Преступления и тайны современной России», в основу которой легли расследования журналистки, фигурантами которых стали певец Александр Розенбаум , лидер преступного мира Шакро , Доктор Лиза , наследники журналиста Николая Озерова , маршала Буденного , а также другие известные личности . Книга заслужила высокие оценки критиков и читателей. Так, Иван Засурский, заведующий кафедрой новых медиа и теории коммуникации факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, отмечает:

«Получилась книга о современной России, где закон и порядок стали чем-то вроде утопии, картонных декораций, которые постоянно падают на пол с грохотом карточного домика. И только журналистика, похоже, является системным противоядием против всего этого беспорядка, переходящего порой в кошмар, чаще - в криминальную драму, но в действительности остающейся чем-то вроде беллетристики, потому что даже публикация в московской газете давно не может ничего изменить. Это герметичный в своей беспредельности и организованности хаос торжества частных интересов над общими, связей над правилами, безнаказанности над законом. Даже если иногда это торжество временное или мнимое, для нашего времени оно бесспорно и сборник статей журналиста, наверное, раскрывает эту тему интереснее и богаче, чем научный сборник или „единый“ учебник истории»

Видео по теме

Правозащитная деятельность

В 2010 году вошла в состав рабочей группы комитета по делам общественных объединений и религиозных организаций Государственной думы . С 2012-го года по настоящий момент является заместителем председателя Общественной наблюдательной комиссии Москвы (ОНК), в сферу которой входит контроль за местами принудительного содержания. В ОНК двух последних созывов была выдвинута Союзом журналистов Москвы .

В 2015 году Ева Меркачева стала широко известна в связи с получением статуса свидетеля по делу об убийстве Бориса Немцова и серией публикаций о ситуации в московских тюрьмах и следственных изоляторах. 12 марта 2015 года Меркачева была допрошена в Главном следственном управлении Следственного комитета России (ГСУ СКР) по Москве. Вопросы к правозащитникам в лице Меркачевой и её коллеги Андрея Бабушкина у следователей возникли после того, как они посетили в СИЗО подозреваемых по делу об убийстве Бориса Немцова , которые рассказали им о применяемых против них пытках . Представители правоохранительных органов сочли, что члены ОНК проявили интерес к материалам уголовного дела, хотя не являются участниками процесса, кроме того, следственные органы были недовольны опубликованием всей известной правозащитникам информации в СМИ. В свою очередь, Меркачева и Бабушкин назвали обвинения несостоятельными и заявили о давлении со стороны Следственного комитета РФ. Меркачева официально получила статус свидетеля по делу об убийстве Немцова.

В 2015 году Меркачева опубликовала свидетельства многочисленных нарушений в единственном женском СИЗО Москвы, после чего следственный изолятор был проверен руководством ФСИН . По итогам проверки ситуация с правами заключённых в СИЗО значительно улучшилась. По следам заявления Меркачевой о существовании вип-камер в «Матросской тишине » проведена масштабная проверка, результатом которой стал ряд увольнений . Благодаря деятельности ОНК Москвы и конкретно Меркачевой из СИЗО были освобождены ряд умирающих и инвалидов, в том числе Антон Мамаев . Критику Меркачевой тюремной системы признали конструктивной, по всем обращениям журналистки были проведены проверки, которые выявили ряд фактов, подтверждающие нарушения со стороны сотрудников ФСИН. Директор ФСИН России Геннадий Корниенко отметил работу Меркачевой почётной грамотой. Журналистка также стала инициатором новшеств в СИЗО, в том числе участвовала в разработке проектов документов, улучшающих жизнь российских заключённых.

Общественная деятельность

3 декабря 2018 года вошла в состав Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека .

Примечания

Ссылки

• Распоряжение Правительства Российской Федерации от 3 декабря 2016 г. № 2584-р г. Москва «О присуждении премий Правительства Российской Федерации 2016 года в области средств массовой информации»

Статья эта - о яркой журналистке газеты «Московский комсомолец», заместителе председателя общественной наблюдательной комиссии Еве Меркачевой. Она известна многим читателям по материалам, освещающим ситуации в российских тюрьмах и следственных изоляторах. Материалы, публикуемые ею, всегда мотивированы гуманистическими принципами. Они способствуют формированию гражданского общества.

Ева - член Союза журналистов Москвы и России, является лауреатом национальной журналистской премии «Искра». Также она принимает участие в комиссиях по разработке законов, облегчающих жизнь заключенных при отбывании ими наказаний.

Ева Меркачева: биография человека опасной профессии

В открытых источниках невозможно найти подробные сведения о ней. И это понятно. Непростой антикоррупционной работой в сфере правосудия и отбывания наказаний занимается эта хрупкая, но отважная женщина. Ее статьи и материалы всегда адресны, в них четко просматривается гражданская позиция. Нередко она, следуя журналистскому долгу, освещает факты, весьма невыгодные влиятельным политикам. Ввиду вышесказанного, Ева Меркачева не афиширует частную информацию о себе и своей семье.

Впрочем, как человек публичный, она периодически рассказывает о своих взглядах на жизнь, не привязываясь к датам и персонам. Так, из интервью известно, что в школе Ева увлекалась физикой, математикой, участвовала в олимпиадах. Отличница, в выпускных классах она решила стать либо журналисткой, либо следователем.

Ей нравился сам дух расследования. Поэтому после школы она поступила сразу в 2 вуза: МГУ (журфак) и институт МВД в Воронеже. Однако желание работать в Москве все же победило, и девушка занялась журналистикой.

Также из открытых источников известно, что Ева Меркачева замужем, в семье воспитывается сын, который увлекается игрой на гитаре.

Судя по довольно чистому выполнению асан (в одном из интернет-роликов), йогу она практикует с детства, поддерживая ею свою энергетику и работоспособность.

Вот, пожалуй, и все, что можно узнать лично о ней в Интернете.

Начало работы

По окончании МГУ Ева занялась журналистикой, а уж затем профессия подтолкнула ее к правозащитной деятельности в тюрьмах.

Девушку в начале карьеры журналиста заинтересовала яркая и топовая тема расследования наиболее резонансных преступлений за последние 10-15 лет. Но затем Ева Меркачева, обладающая системным мышлением, заинтересовалась социальным аспектом тюремной жизни, бунтами, происходящими в это время в колониях. Изучая материалы расследований, девушка поняла: большей частью заключенные бунтуют из-за несоблюдения их вполне законных прав.

На этом этапе двери учреждений пенитенциарной системы были для журналистки еще закрытыми. Однако Меркачева не отчаялась, профессионализм требовал от нее - необходимо выйти на новый уровень. В итоге, по ее же словам, Еве удалось «пробиться» в общественную наблюдательную комиссию.

Работа в ОНК. Почему именно там?

Активистка вполне осознанно выбрала для себя поле деятельности - пенитенциарную систему. Закрытая и тайная в СССР, она должна была открыться для контроля со стороны общества. В 1984 году Россия, как член ООН, ратифицировала конвенцию «Против пыток». Спустя 30 лет, 21 июля 2014 года был принят федеральный закон «Об основах общественного контроля в РФ», определяющий контрольный статус ОНК.

Законодательно установленный мандат позволял членам этой комиссии беспрепятственно входить в любое помещение любого исправительного учреждения в любое время.

Это позитивно повлияло на соблюдение законности в пенитенциарной системе. Правозащитники в короткий срок сумели прекратить в московских тюрьмах организацию так называемых пресс-хат - помещений, где с человеком играли в психологические игры, унижали, обрабатывали различными способами, звонили и давили на близких, вынуждая заплатить за прекращение измывательств.

ОНК помогала, в первую очередь, незаконно изолированным в СИЗО. По словам Евы, многодетная мать Светлана Давыдова (8 или 9 детей) в подверглась воздействию, в том числе и со стороны недобросовестной судебной защиты. ОНК нашла ей адвоката, благодаря чему выяснилось, что состав преступления у женщины абсолютно отсутствует.

Мандат ОНК

Благодаря статусу члена ОНК, Меркачева получила возможность заниматься правозащитной деятельностью непосредственно в местах принудительного содержания граждан: СИЗО, колониях, тюрьмах, КПЗ, ИВС, спецприемниках. При этом Ева с удивлением заметила, что, в отличие от коллег, у нее не возникало ощущения моральной подавленности после посещения мест заключения.

Она, стараясь помочь заключенным в их понятных законных человеческих просьбах, ощущала себя лучиком света, пытающимся донести заключенным надежду и веру в лучшее.

Работа неразрывна с личной жизнью

Ева Меркачева вообще не разделяет свою жизнь и работу. Ей удается органично соединить журналистскую работу в газете «Московский комсомолец» с деятельностью в ОНК. У сотрудницы «Московского комсомольца» нет стабильного почасового графика работы, она может писать в любое время. Женщина с коллегами оперативно едет в СИЗО, тюрьмы, будь то днем или ночью, если там что-то случается.

Она, как правозащитник, пользуется уважением у заключенных. Те знают, что несерьезные, надуманные просьбы журналистка пропустит, но проявит принципиальность при нарушении их реальных прав.

В работе Ева Меркачева тесно сотрудничает с коллегой по ОНК, журналисткой, обозревателем журнала New Times и правозащитницей, Зоей Феликсовной Световой, широко известной по документальному роману «Признать невиновного виновным».

Меркачева о декриминализации

Важным нововведением в юридической практике Меркачева называет новый декриминализующий закон, переводящий некоторые статьи Уголовного кодекса (в случае однократных действий обвиняемых) в разряд административных нарушений. Люди, которые преступили закон, получают возможность остаться в рамках нормальной гражданской жизни, не получать судимость. Благодаря закону, такой шанс ежегодно будут получать около 300 000 человек.

Однако, его журналистка называет лишь первым шагом в длительном пути декриминализации общества. Она считает важным в недалекой перспективе системный пересмотр статьи существующего Уголовного кодекса.

Позитивными также явились следующие требования закона:

• обязывающие сотрудников пенитенциарной системы осуществлять видеорегистрацию применения спецсредств;
• запрещающие применять по отношению к заключенным электрошокеры, а также водометы при низких температурах.

Врожденное чувство справедливости

Правозащитница помогает согражданам осознать потребность реформирования действующей пенитенциарной системы. Когда невиновного человека помещают в места заключения, он попадает в совершенно особую среду, где под давлением возможны психологические изменения. Следствие воздействует на него, чтоб он признал свою вину. Его подталкивают к этой роковой ошибке. Если же он берет вину на себя, по отношению к нему запускается бескомпромиссный механизм применения уголовного наказания. В таком случае, по крупному счету, страдает все общество: преступники оказываются ненаказанными, сам человек и его близкие теряют веру в правосудие, рушатся судьбы людей, деформируется вся система соблюдения законности.

Ева Меркачева - журналист оперативный, она остро и безотлагательно реагирует на случаи, когда законники третируют невиновных, размещая свои отзывы в соцсетях.

Так было в случае с 65-летним охотоведом из Тувы которого браконьеры - сотрудник МЧС и экс-милиционер - при выполнении служебных обязанностей избили до полусмерти и оставили умирать. Профессионалы охотоведения страны хорошо знают этого порядочного человека и высокого специалиста своего дела с 40-летним стажем. Примечательно, что вскоре после инцидента, происшедшего в ночь на 15.02.2014 г., снимки избитого загадочно исчезли. На суде же злодеи обвинили егеря в клевете, а судья наложил на него немалый штраф.

Журналистка о пытках в СИЗО

Меркачева Ева Михайловна считает свою работу крайне важной для общества. До публикации её материалов многие москвичи ничего не знали о московском СИЗО-6, куда правоохранители чересчур рьяно помещают женщин, подозреваемых в совершении преступлений.

Журналистка открыла глаза миллионам сограждан на имеющий место в следственном изоляторе произвол. Переполненность составляет 80%, в камерах нет свободного места. Женщины спят на худых матрасах где попало. Заключенных там практически не лечат. Многие страдают от простейших, но запущенных гинекологических заболеваний, кровотечений. Они боятся, что впоследствии станут бесплодными.

Правозащитница сетует, что в действующих законах отсутствуют сами принципы гуманизма даже по отношению к матерям. С её слов, часты ситуации, когда мать задерживают, а детей отдают родственникам. На запросы подозреваемых о состоянии несовершеннолетних никакая информация не предоставляется: «Мы таких услуг не оказываем». Бывает, что в СИЗО женщины рожают, и у них забирают детей. И в этом случае они также ощущают информационную блокаду.

Иногда им специально подселяют в камеру лиц, страдающих от различных болезней. Ситуации, когда подозреваемые могут заболеть туберкулезом или сифилисом, ломают женщин. Они из страха за свою жизнь соглашаются подписать все, чтобы вырваться из этого ада. По европейским юридическим нормам такая практика приравнивается к пыткам.

По мнению журналистки, необратимые последствия наступают потом, когда подобные условия уже на втором сроке наказания ломают женщин, делают из них агрессивных, мужеподобных, татуированных, курящих монстров, разговаривающих по фене.

Страшно то, что лишенная начал гуманизма и справедливости тюрьма не перевоспитывает, не запугивает преступниц, она лишает их женственности, ломает судьбы, калечит жизни.

Меркачева об ограничении досудебного ареста

Журналистка считает огульной практику досудебного удерживания в СИЗО лиц, совершивших легкие преступления, особенно матерей. Жестоким по своей сути является лишение их возможности воспитывать детей до приговора. К тому же судья, определяя меру пресечения, не обязан выбирать именно СИЗО, даже если оперативники ходатайствуют об этом.

Меркачева Ева, изучив статистику по этому вопросу, была немало удивлена: большинство таких бесчеловечных решений принимали именно судьи-женщины. Антигуманность, тиражируемая в обществе женщиной, - что может быть страшней?

Меркачева Ева: национальность

Плохо, когда на Руси национальность - это повод для обвинения порядочного человека еврейской наружности. Даже некоторым читателям данной статьи, наверное, доводилось видеть на сайтах откровенные пасквили на Еву Меркачеву.

Кому же мешает эта хрупкая женщина, мужественно выступающая против насилия и произвола в местах лишения свободы? Очевидно тем, кому такая законность невыгодна. Приведем два примера:

• После одного из своих расследований Ева обнародовала материал, послуживший основой для десятков документальных хроник. Факты впечатляют: один московский криминальный банкир, помещенный в колонию, «купил» администрацию. По вечерам охранники возили его в рестораны, отпускали домой. Обнаглевший преступник даже съездил на

• Молодая женщина не стесняется писать правду, даже если та противоречит чьим-то установкам. Журналистка, например, может в пику пропагандистам, идеализирующим эпоху Сталина, опубликовать материал о расправе над «бандой монашек», служивших в Успенском женском монастыре (г. Тула), взывая сограждан задуматься о гуманности и диктатуре.

Очевидно, что Меркачеву в большей мере опасаются коррупционеры в погонах, культивирующие тюремный беспредел.

Заключение

К счастью, Меркачева Ева Михайловна, журналист, заместитель председателя ОНК Москвы, не одинока в своем противостоянии тюремной несправедливости. Вместе с единомышленниками журналистка добивается, чтобы преступники и обвиняемые не подвергались насилию в условиях изоляции.

Это необходимо для здоровья общества. Ведь, отбыв срок, заключенные возвращаются, находят работу, вступают в брак. Поэтому крайне важно, чтобы из мест лишения свободы они возвратились не озлобившимися, а отказавшимися от криминала.

По мнению правозащитницы, для этого в местах заключения должны быть созданы условия, препятствующие подавлению человека, когда он под прессингом или из-за обмана берет на себя чужую вину.

Ростки гласности в пенитенциарной системе, которым способствует своим трудом журналистка, очень важны. Они закладывают надежду, что общество откликнется и справедливость в местах заключения восторжествует.