ЛЕКЦИЯ XXXI

(начало)

Деятельность Министерства народного просвещения после 1866 г. – Гр. Д. А. Толстой и Д. А. Милютин как выразители двух противоположных сторон царствования Александра II. – Взгляды Толстого. Толстой и Катков. – Вопрос о реформе средней школы. – Борьба за введение классицизма. – Сущность и значение реформы 1871 г. – Планы Толстого относительно университетов и принятые им меры.

Дмитрий Андреевич Толстой. Портрет работы И. Крамского, 1884

В прошлой своей лекции я охарактеризовал демократизирующее и просветительное значение деятельности бывшего военного министра генерала Д. А. Милютина в сфере военного министерства – деятельности, которая вполне сохранила, как вы видели, этот свой характер и в эпоху реакции 70-х годов.

Совершенно обратное значение и совершенно противоположный характер имела ярко реакционная и специально направленная якобы на борьбу с нигилизмом, а в сущности – на борьбу с распространением либеральных и демократических идей вообще деятельность тогдашнего министра народного просвещения графа Д. А. Толстого. Это была как раз та сторона правительственной деятельности того времени, которая в особенности соответствовала реакционному настроению, охватившему правительство Александра II после выстрела Каракозова.

Вообще, надо сказать, что граф Толстой и Милютин – это два таких лица, которые чрезвычайно ярко характеризовали две противоположные стороны, две противоположные, даже как бы взаимно исключающие друг друга тенденции царствования императора Александра II. Можно даже изумляться тому, что в течение целых пятнадцати лет после 1866 г. эти два крупных политических деятеля неизменно пребывали оба в числе сотрудников Александра II и оба, по-видимому, пользовались его полным доверием. Объяснить это можно тем, что в самом императоре Александре были – в сущности, в течение всего его царствования – в непрестанной борьбе между собою именно эти два противоположных начала: с одной стороны, он чувствовал и признавал совершенно сознательно полную необходимость проведения весьма прогрессивных и резко меняющих прежний общественный строй реформ, а с другой стороны, он был под постоянным гнетом и страхом развивающегося революционного движения и в постоянном сознании необходимой деятельной борьбы с этим революционным движением. Вы видели, что после того, как реакционное настроение правительства определилось, все-таки сама жизнь, складывавшаяся определенным образом, экономические и технические потребности государства властно требовали продолжения реформ. Вы видели, что и после 1866 г. проведены были такие реформы, как городовое положение и в особенности как истинно либеральная и демократическая реформа воинской повинности.

Граф Толстой непрерывно и постоянно с 1866 г. являлся представителем реакционных настроений и требований, под натиском которых все время пребывал император Александр II. Толстой, если угодно, не был врагом просвещения по существу. Если его сравнить с другими министрами народного просвещения, бывшими в XIX в. в России, – а вы знаете, что многие из них были несомненными реакционерами и иногда даже обскурантами, – то сравнив Толстого, например, с Голицыным, можно сказать, что Толстой никогда не был ни таким мистиком или даже таким клерикалом, каким был в свое время Голицын; если мы будем сравнивать Толстого с самыми заядлыми и дикими реакционерами и обскурантами, каким был, например, князь Ширинский-Шихматов в конце царствования Николая Павловича, то мы увидим, что Толстой опять-таки не был таким диким и отчаянным обскурантом. В сущности говоря, по своему направлению и личным вкусам, по своей приверженности к классицизму Толстой внешним образом напоминал, скорее, из числа министров николаевского времени графа Уварова, которому, несмотря на его отрицательные стороны, Россия многим обязана, потому что просвещение он все-таки двинул, а не задержал, хотя и хвалился задержать общее развитие России на 50 лет. Но Толстой, несомненно, был гораздо менее умным и просвещенным человеком, чем Уваров, и в то же время отличался от него по цельности и резкости своего характера и был гораздо более твердым защитником и проводником своих идей, нежели граф Уваров, который был, собственно говоря, человеком компромисса и карьеры прежде всего.

Уваров даже среди своих принципиальных противников, как я только что сказал, оставил по себе такую память, что никто не станет отрицать, что его деятельность кое в чем можно помянуть и добром; наоборот, Толстой оставил память о себе как о гасителе и враге просвещения. Между тем, как я уже сказал, врагом просвещения он, собственно, не был. Но он был зато постоянным, последовательным и злостным врагом народа и, будучи министром, постоянно, настойчиво и упорно попирал самые священные права и интересы народа во имя интересов и прерогатив того правящего класса, к которому он сам принадлежал. Именно поэтому он был самым ярким защитником того государственного и общественного строя, с которым эти прерогативы были связаны. Мы видим поэтому, что среди всех министров Александра II, если мы возьмем и самый реакционный период его царствования, не было другого такого завзятого принципиального сторонника реакции, каким был Толстой. Вы видели, что Рейтерн, который сам себя считал принадлежащим к числу сторонников прогрессивных реформ, указывал, что Шувалов и Валуев вели политику «псевдолиберальную», как он выразился, а на самом деле реакционную. В отношении Толстого этого никто не мог сказать; он всегда вел политику открыто и ярко реакционную и один среди министров Александра II открыто был врагом преобразований 60-х годов. Ему не приходилось поэтому вступать с самим собою в какие-нибудь компромиссы и изменять своей точке зрения, как Валуеву, который в либеральную эпоху старался казаться либералом, а в реакционную – реакционером. Нет, Толстой был всегда убежденным реакционером; когда проводилась крестьянская реформа, он резко протестовал против нее, подавал записку, вызвавшую весьма резкую резолюцию императора Александра, и, в сущности, был призван на пост министра народного просвещения как признанный реакционер именно тогда, когда такой реакционер, по мнению императора Александра, потребовался на этом посту.

Сам Толстой в своей деятельности опирался на теоретические основания, которые ему давали весьма видные тогдашние публицисты М. Н. Катков и П. М. Леонтьев – редакторы-издатели «Русского вестника» и «Московских ведомостей». Катков явился тогда, как вы знаете, самым завзятым врагом того нигилистического направления, которое развилось и в значительной степени продолжало действовать в конце 60-х годов .

Будучи врагом нигилизма, с одной стороны, с другой стороны – тех сепаратистских или окраинных стремлений, которые тогда проявлялись в некоторых частях Русского государства, в особенности в западных провинциях, Катков после польского восстания и в особенности после каракозовского покушения стал резко склоняться направо. Ведь вы знаете, что в начале эпохи реформ он еще считался, и довольно основательно, в числе либералов английского пошиба. Англоманство долею осталось у него и дальше, но его политическое направление становилось все более и более консервативным и даже реакционным. Толстой относительно системы просвещения, какая, по его мнению, была необходима России, также исходил, по внешности, по крайней мере, из английских или англоманских представлений, и поэтому о Толстом также говорилось, что он желает насадить в России систему английского просвещения. Связывалось это с тем, что английское просвещение – а в особенности в прошлом – имело ярко аристократический характер и что именно эта сторона прельщала и привлекала Толстого.

Это, однако, можно принять разве с большими оговорками, потому что английская система, несомненно аристократическая, в то же время согласовалась с совершенно определенным английским политическим строем, где этот аристократизм являлся хотя и консервативным, но в то же время конституционным началом, где аристократия, завоевавшая себе преобладающее политическое положение и особые прерогативы, всегда являлась вместе с тем оберегательницей признанных народных прав и свобод против королевского самодержавия, с которым она боролась и которое поборола. В России аристократизм, который хотели создать Толстой и Катков, являлся совершенно другим. Аристократия, которую представлял Толстой, сама стремилась подавлять интересы народа под крылышком самодержавной власти. Это различие между аристократией в Англии и России очень хорошо было отмечено и указано именно по поводу толстовской системы народного просвещения князем А.И. Васильчиковым в его записке, которую он напечатал после введения в России классической системы, в 1875 г. в Берлине . Вообще, надо сказать, что хотя несомненно, что толстовская система имела аристократические тенденции в самом непривлекательном смысле этого слова, но все-таки главная и самая существенная ее идея заключалась не в этом, а в борьбе с нигилизмом, с тем миросозерцанием, которое тогда быстро развивалось в русском обществе и которому приписывалось такое важное революционизирующее значение. Именно с этой стороны подходил и Катков к критике существовавшей раньше системы народного просвещения.

Михаил Никифорович Катков

Под нигилизмом, с которым и Катков и Толстой боролись, подразумевалось тогда распространение материалистического миросозерцания, которое было, в свою очередь, связываемо с ознакомлением широких кругов интеллигенции и учащейся молодежи с последними выводами естествознания, о чем особенно хлопотал Писарев и другие публицисты «Русского слова», являвшегося главным органом тогдашнего нигилизма.

Толстой полагал, что это миросозерцание всего легче прививается к молодежи, воспитавшейся на усвоении выводов естествознания и привыкшей, как он утверждал, к скороспелым и поспешным заключениям. Именно с этой стороны и Катков нападал на головнинский устав 1864 г.; он нападал даже на увеличение числа часов, посвященных преподаванию истории и русской словесности в гимназиях, причем называл в своих статьях преподавание этих предметов «сущим злом», указывая, что здесь ученики приучаются к бессмысленному верхоглядству и к толчению воды. Вообще он восставал против таких предметов, которые способствовали легкому и быстрому развитию самостоятельного образа мыслей, требуя взамен этого таких знаний, которые одни, как он выражался, способны подготовить ум и чувства к правильной работе и вместе с тем предохранить от легкого усвоения нигилистических мыслей и материалистических учений, которые легче всего проникали, по его мнению, в умы, привыкшие к поверхностному умствованию, в особенности развивавшемуся либеральными учителями словесности.

Соответственно с этим основное требование Каткова заключалось в том, чтобы в средней школе проведена была такая система, которая бы приучала ум учащихся исключительно к усвоению этих знаний и точных понятий и не давала бы простора для разных умствований. Отсюда ясно, что вполне отвечающей этим требованиям системой являлась бы такая, Которая сокращала бы число часов тех предметов, которые посвящались общему умственному развитию учащихся, и специально давала бы только точные и определенные знания. В качестве важнейших предметов выдвигались поэтому древние языки, а затем математика, потому что она опять-таки давала лишь точные знания. Вот это и было положено в основу той системы русского классицизма, которую обосновал в своих тогдашних писаниях Катков и которую взялся проводить Толстой.

С самого вступления в министерство Толстой был сторонником этой системы, но провести ее ему были нелегко, так как прежде всего у него не было достаточных средств, не было достаточного контингента учителей латинского и особенно греческого языков, которые бы могли сразу взять на себя преподавание в измененных гимназиях. С другой стороны, и материальные средства, которые при тогдашнем финансовом положении ему можно было отпустить, были довольно скудны; а, главное, Толстой, конечно, чувствовал, что не только в широких слоях общества, но даже и на верхах его, в той высшей бюрократической среде, где ему приходилось проводить свои идеи, он встретит несочувствие и противодействие, – даже в среде тогдашнего Государственного совета, который был настроен либерально в значительной мере потому, что Государственный совет был пополняем главным образом отставными министрами, а так как в это время, следовавшее за эпохой реформ, бывшие министры часто бывали и сравнительно либеральными людьми, то в Государственном совете тогда складывалось настроение в защиту вообще эпохи реформ и в частности идей Головнина, противником которых явился Толстой.

Поэтому Толстой взялся за дело исподволь; сперва он сделал циркулярный запрос попечителям округов о том, какие у них имеются наблюдения относительно недостатков существующей системы преподавания. Ясно, что попечители, зная взгляды и идеи Толстого, должны были отыскать соответственные недостатки в системе Головнина. Затем Толстой образовал новое высшее учебное заведение, Филологический институт, который должен был давать хорошо подготовленных учителей древних языков. Впоследствии он преобразовал и Нежинский лицей, основанный Безбородко, по тому же плану; в то же время он завел деятельные сношения с заграничными учебными сферами, стараясь организовать приглашение в Россию учителей из-за границы, в особенности из Австрии, где было много филологов из славян, которые легко могли изучить русский язык и стать преподавателями древних языков в России. Вскоре этих учителей наехало в Россию довольно много из Чехии и Галиции.

В то же время в министерстве стал разрабатываться проект нового устава, и вот в 1871 г., через пять лет по вступлении своем на пост министра, Толстой решился это дело двинуть вперед. Он сделал обстоятельный доклад императору Александру II, указав на значение классического образования как средства борьбы с тем нигилистическим настроением молодежи, которое являлось в глазах Александра таким опасным злом и на которое сам император указывал уже в рескрипте своем 1866 г. на имя кн. Гагарина, опубликованном после каракозовского покушения.

Александр поэтому сочувственно отнесся к общим тенденциям доклада Толстого, но так как он сам отнюдь не был классиком – его древним языкам почти и не обучали, – то и повелел это дело обсудить знатокам. Была составлена особая комиссия, куда вошли Валуев, Тройницкий, сам Толстой, несколько специалистов из его министерства и граф С. Г. Строганов. Сам Толстой почувствовал тоже необходимость подготовиться в этом отношении как можно основательнее и даже стал брать уроки греческого языка у директора 3-й петербургской гимназии Лемониуса.

Эта комиссия довольно быстро выработала подробный проект нового устава, который и поступил на рассмотрение Государственного совета, причем он был направлен не в один из его департаментов, как полагалось, а в специально образованное для этой цели особое присутствие Государственного совета под председательством графа Строганова из 15 лиц, в числе которых были все министры, заведующие учебными заведениями, – среди них несколько либералов с Д.А. Милютиным во главе. С другой стороны, туда вошли и бывшие министры народного просвещения Ковалевский и Головнин, а также граф Панин, бывший министр юстиции, и целый ряд других лиц.

В этом присутствии, которое рассматривало вопрос на правах департамента Государственного совета, голоса разделились; девять человек было на стороне Толстого, некоторые, быть может, потому, что сам император Александр наперед относился к этому проекту одобрительно, другие – потому что проект соответствовал их собственным реакционным стремлениям. Но шесть человек, в числе которых самым выдающимся был Д. А. Милютин, затем граф Литке, просвещенный адмирал, бывший воспитатель великого князя Константина Николаевича, бывший министр народного просвещения А. В. Головнин, академик Я. К. Грот и, к удивлению всех, граф В. Н. Панин, который, конечно, более по недоразумению оказался на этот раз в числе либералов, – оказали проекту Толстого энергическое сопротивление.

Милютин и Головнин резко нападали на Толстого и указывали, что и в самой Англии, и в Пруссии, на которые Толстой ссылался как на страны с классической системой образования, где процветала якобы эта рекомендуемая им система, в сущности уже классицизм стал считаться системой отживающей и что в последнее время и там открывают реальные гимназии на равных правах с классическими, причем выбор той или другой школы предоставляется родителям, и как из тех, так и из других открывается доступ в университет. При этом Милютин доказывал, что неверен и тот взгляд, который приписывает именно реальной системе обучения связь с материализмом и нигилизмом, а в классической системе видит против них противоядие. Милютин указывал, что все деятели Великой французской революции, все материалисты конца XVIII в., которые так резко действовали в свое время во Франции, как раз воспитывались на классицизме, который тогда царил во Франции; а с другой стороны, он утверждал, что и реальная система образования может быть поставлена так серьезно, что отнюдь нельзя будет ее аттестовать как специально воспитывающую то легкомыслие, на которое жаловался Толстой. В особом присутствии, однако же, победил Толстой.

Но в общем собрании Государственного совета, где обычно дела рассматривались только для проформы, так как обыкновенно общее собрание присоединялось к заключению департамента или соединенного присутствия, в данном случае получилось нечто иное. В общем собрании члены Государственного совета, движимые, как остроумно заметил Васильчиков, одним из наиболее сильных человеческих чувств – чувством родительской любви, отвергли большинством 29 голосов против 19 предложение Толстого. Но Александр присоединился к мнению меньшинства, и проект Толстого 15 мая 1871 г. получил силу закона .

Произведенная в 1871 г. Толстым реформа среднего школьного образования сводилась к введению нового типа классических гимназий, в которых, с одной стороны, введены были латинский и греческий языки в огромном объеме, а с другой стороны, вовсе исключено естествознание и произведены в преподавании русского языка и в самой программе этого предмета значительные изменения. Вместе с тем уничтожены были реальные гимназии и на место их – или даже, скорее, не на место их, а только в связи с их уничтожением – введены были реальные училища, которые, как вы увидите, получили совершенно другое значение.

В классических гимназиях нового типа древние языки заняли такое место, что для латинского языка было отдано 49 час. в неделю, а для греческого – 36 час. в неделю во всех классах, так что латинский язык при восьмиклассной системе (так как был введен восьмой класс) не только преподавался ежедневно во всех классах, но в первом классе даже 8 час. в неделю; греческий же язык начинался с третьего класса и, следовательно, преподавался шесть лет. Вместе с этим сама система преподавания этих языков состояла главным образом в изучении грамматики, в изучении различных грамматических и синтаксических тонкостей, ученики должны были доходить до такого знания этих тонкостей, чтобы быть в состоянии под диктовку по-русски бегло переводить письменно на латинский или греческий язык диктуемое, причем в эти диктанты должны были подбираться именно такие обороты речи, правильный перевод которых доказывал бы знание всех грамматических особенностей и тонкостей этих языков, – это были знаменитые так называемые extemporalia.

Затем сильно увеличен был курс математики, а вместе с тем, чтобы дать место этому расширенному преподаванию древних языков и математики, согласно с теми нападками, которые Катков делал на словесность и историю, сильно сокращено было число часов русского языка и в особенности истории словесности в старших классах; был введен еще церковнославянский язык в счет часов и без того сокращенного русского языка. Далее, было уменьшено число часов истории, географии и новых языков, причем последние были объявлены предметами второстепенными, так что обучение двум новым языкам даже стало необязательным.

Наряду с этим изменилась и самая воспитательная система в гимназиях. Ученики должны были дрессироваться таким образом, чтобы из них специально выходили ультрадисциплинированные люди, которые приучались бы главным образом к беспрекословному повиновению, причем от них в то же время требовалось «особое доверие» и «откровенность» с учителем, что, конечно, было недостижимо при таком режиме и вырождалось в форму поощрения шпионства и наушничества.

Самое положение педагогических советов совершенно изменилось; они потеряли свои руководящие права, и эти права и вся распорядительная власть перешли единолично к директорам. Затем, как только оказался достаточный подбор учителей древних языков, то из них стали назначаться как директора, так и инспектора, и число их из учителей древних языков достигло вскоре 70–80% общего числа этих начальствующих лиц.

Наряду со всем этим реальные гимназии, как я уже сказал, были уничтожены; вместо них были введены реальные училища, курс которых был понижен до шестилетнего и назначение которых было не подготовлять к высшей школе, а давать специальное, техническое или промышленное, образование, которое, как казалось Каткову и Толстому, удовлетворяло бы потребностям воспитания детей высших промышленных классов, т. е. купцов и богатых мещан. При этом замечательно, что не только из классических гимназий, но и из реальных училищ старательно вытравливались все общеобразовательные элементы или элементы, дававшие общее развитие. Так как в реальных училищах нельзя было ввести древние языки, то было введено огромное количество черчения – более 40 час. в неделю. Затем вводился значительный курс математики и в очень умеренной дозе оставлено было естествознание, причем в объяснительной записке к программе было указано, что оно должно было преподаваться не научно, а «технологически», – трудно даже представить себе, что это должно было значить. Таким образом, совершенно открыто главной задачей производимого преобразования вовсе не ставилось повышение уровня знания и просвещения. Дело шло главным образом о том, чтобы заменить всякие общеобразовательные предметы такими, которые, по мнению авторов этой системы, хорошо дисциплинируют ум, – именно это и было главной задачей всего преобразования.

Разумеется, уже в самый момент его обсуждения поднялись большие нападки на него в печати в передовых органах, и даже не особенно левых – самые левые, как «Современник» и «Русское слово», были тогда уже закрыты, – а в таких, как «Вестник Европы», «С.-Петербургские ведомости», «Голос»; все они печатали резкие статьи, поскольку это было возможно, направленные против этой системы. Но Толстой, как только его проект был доведен до конца и внесен в Государственный совет, исхлопотал высочайшее повеление, чтобы печати было воспрещено обсуждать или, как было там сказано, «порицать» планы правительства, и, разумеется, таким образом печати был закрыт рот . Как вы видели, большинство в Государственном совете высказалось против толстовской системы, что не мешало, однако, проведению ее в жизнь.

В соответственном духе Толстой, конечно, желал преобразовать и высшие школы в России, и с самого начала у него явилось, разумеется, стремление изменить устав 1863 г. Но так как этот устав был только что проведен, причем он прошел через Государственный совет в «очищенном» в комиссии гр. Строганова виде, то поколебать этот устав было не так легко и за него была большая партия не только в обществе, но и среди Государственного совета. Поэтому Толстой сразу не решился поднять вопрос о полном изменении устава, а начал вводить только новые, добавочные правила. Так, в 1867 г. введены были правила, о которых я уже упоминал, для студентов; при этом, собственно, хотели достичь бдительного надзора за студентами как в университете, так и вне его; этот надзор был точно регламентирован, причем сужена была компетенция и независимость университетских советов.

Однако несмотря на строгость введенных правил, студенческие волнения вспыхивали при Толстом несколько раз и принимали весьма значительные размеры: в особенности в 1869 г., а также в 1874 и 1878 гг. И вот в борьбе с этими студенческими волнениями, постоянно обвиняя в послаблениях или даже в пособничестве и попустительстве профессоров, Толстой тщательно подготовлял полную реформу университетского устава и настраивал в этом отношении императора Александра. Однако Толстому до конца его пребывания министром народного просвещения достичь этого не удалось, несмотря на деятельную поддержку Каткова в печати. В конце своего пребывания министром в 1879 г. Толстому удалось лишь провести довольно важные частичные изменения в уставе 1863 г. – именно восполнение, а отчасти и замену тех профессорских органов по отношению к надзору за студентами, которые существовали, по уставу, в лице ректора, проректора и особого университетского суда, новым учреждением, инспекцией, которая явилась для университета учреждением посторонним и введение которой сопровождалось новыми студенческими волнениями .

Те элементы нового устава, которые подготовлял Толстой во все время своего министерства, впоследствии получили ход и практическое осуществление уже при его преемнике, Делянове, в 1884 г., когда для этого созрела подходящая конъюнктура, но об этом речь впереди.

С. В. Рождественский, н. с.; С. С. Татищев «Император Александр II, его жизнь и царствование», т. II, стр. 265 и след.

К. К. Арсеньев. «Законодательство о печати». СПб., 1903, стр. 92 и 99. Срав. «М. М. Стасюлевич и его современники», т. II и особенно стр. 145 и 205.

С. В. Рождественский . «История Министерства народ, просвещения с 1802–1902». СПб., 1902. Срав. «Сборник постановлений по Министерству народного просвещения», т. IV.

Назначение нового министра внутренних дел графа А.А. Толстого было, пожалуй, более определенным и весомым заявлением о разрыве с политикой преобразований, чем манифест 29 апреля 1881 г. «Имя гр. Толстого само по себе уже есть манифест, программа», – метко выразился Катков, приветствуя указ о новом назначении в «Правительственном вестнике». Толстой «представляет собой целую программу», «имя его служит знаменем целого направления», – вторил Победоносцев.

Дмитрий Андреевич Толстой принадлежал к ортодоксальным «охранителям», непримиримым противникам реформ 1860-х гг. Если либералы воспринимали его как обскуранта то и в среде разумных консерваторов он не снискал популярности по причине своих взглядов – крайних и односторонних – и по личным качествам. «Человек неглупый, с твердым характером, но бюрократ до мозга костей, узкий и упорный, не видевший ничего, кроме петербургских сфер, ненавидевший всякое независимое движение, всякое явление свободы, при этом лишенный всех нравственных побуждений, лживый, алчный, злой, мстительный, коварный, готовый на все для достижения личных целей, а вместе доводящий раболепство и угодничество до тех крайних пределов, которые обыкновенно нравятся царям, но во всех порядочных людях возбуждают омерзение» – такую характеристику дал Толстому Б.Н. Чичерин, не склонный сгущать краски в отношении современников.

В свое время отставка Д.А. Толстого с поста министра просвещения и обер-прокурора Синода, которой М.Т. Лорис-Меликову удалось добиться с огромным трудом, расценивалась в обществе как огромная победа. Тогда, в апреле 1880 г., всем, да и самому графу Толстому, казалось, что его карьера государственного деятеля завершилась. И вот на новом повороте истории самодержавия он вновь признан и призван.

Александр III, неплохо разбиравшийся в людях, постоянно сетовал на недостаток личностей честных, правдивых и светлых, считая их для своей эпохи «огромной редкостью». «А пожалуй, и есть, – иронизировал он, – да из ложного стыда скрываются». Александр Александрович вряд ли мог узреть в Толстом светлую личность. Соглашаясь с Победоносцевым, что у Толстого «громадные недостатки», он остановил на нем выбор, имея в виду прежде всего пригодность для проведения курса на «обновление России», предусматривавшего натиск на реформы 60-х годов, колебавшие устои самодержавия.

И надо сказать, что император не разочаровался в своем избраннике. При всем карьеризме и своекорыстии, Толстой руководствовался в первую очередь интересами власти. Личность это была по-своему цельная, по убеждениям монолитная и на фоне ближайшего окружения Александра III казалась крупной и значительной. Смерть в 1889 г. министра внутренних дел император воспринял тяжело. «Потеря гр. Толстого для меня страшный удар, и я глубоко скорблю и расстроен», – делился он переживаниями с Победоносцевым. И то же записал в дневнике: «Скончался бедный гр Толстой. Страшная потеря. Грустно»

Грустить было о чем. Таких, кто, подобно Толстому, был «тверд в мнении и решителен в мерах», все меньше оказывалось в поле зрения царя. Назначенный на место Толстого И.Н. Дурново уступал ему не только в твердости и решительности, но и в уме и образовании. Однако, занимая должность товарища министра внутренних дел, он прошел выучку Толстого, это и определило выбор Александра III.

Правление императора Александра III (1881-1894) стало своего рода исторической паузой – временем осмысления великих преобразований прежнего царствования и временем реакции, которое пришло на смену реформистскому натиску предшествующего столетия. В исторической науке это время получило название контрреформ.

Этот период отмечен серией реакционных преобразований, направленных на пересмотр сложившейся системы буржуазного законодательства.

Понятие контрреформы имеет широкий смысл и включает не только реакционные законы, но и весь политический курс российского самодержавия. Объективной причиной такого поворота было несовершенство реформирования в социально-экономической и политической областях. Высшие органы государственной власти, власть монарха и всесилие бюрократии остались вне процесса перестройки. При проведении реформы восторжествовало стремление сохранить самодержавие. И в этом была угроза самим реформам. И, наконец, механизм реализации реформ был слаб, тогда как феодальная государственность сильна.

Александр III стремился сохранить существующий порядок, укрепить позиции дворянства, не допустить революции. Внутренняя политика императора носила консервативный, охранительный характер, не исключающий, однако, защиту интересов русского промышленного и торгового капитала.

Царствование Александра III было противоречивым: политическая реакция сочеталась с большими экономическими достижениями. Это было чревато потрясениями в будущем. Нельзя все же не отметить, что время этого царствования было одним из самых мирных и стабильных в истории России.

Мероприятия правительства Александра III заключались в пересмотре многих достижений предыдущего курса в таких важнейших сферах жизни, как земство, городское самоуправление, суд, образование и печать.

Личность Александра III

1 Марта 1881 года, после убийства террористами императора Александра II, на престол вступил его сын Александр III. Александр III короновался 15 марта 1881 года в Успенском соборе Московского Кремля.

Царствование сына совершенно не походило на правление отца, которого Александр III ничем не напоминал даже внешне. Александр Александрович ни в детстве, ни в ранней юности не рассчитывал на российскую корону. Законный наследник престола – его старший брат Николай Александрович – скончался на 22-м году жизни от туберкулёза (в некоторых источниках – от чахотки) Александр Александрович стал цесаревичем в 20-летнем возрасте, т.е. будучи уже вполне сформировавшимся человеком.

В отличие от отца Александр III не был храбрым человеком. Боясь покушений, он удалился в Гатчину, во дворец своего прадеда Павла. Выросший в офицерской среде, Александр не получил образования которое подобает иметь будущему императору.

Новая политика императора

Новый правительственный курс видимым образом отличался от реформаторской деятельности Александра II и его ближайшего окружения – либерально настроенных министров. На смену последним пришли Д.А.Толстой, К.П.Победоносцев, С.Г.Строганов, В.П.Мещерский, ставший ближайшим советником Александра III. Это были люди с иным складом ума, другими взглядами на пути развития России и роль государства. Подобная замена ключевых фигур в правительстве означала решительный отход от прежнего курса правления.

Предыдущий, реформаторский, период прошёл под знаком модернизации общественного строя России. Предпринимались попытки хотя бы частично привести его в соответствие с требованием времени, с западноевропейским опытом предоставления гражданских свобод. Наступившая эпоха предпочитала сверять время по собственным историческим часам. Именно в этот период благодаря трудам Победоносцева (1827-1907), одного из влиятельнейших деятелей нового царствования, приобретает наиболее законченные и совершенные черты российская государственная идеология, отстаивающая незыблемость самодержавия.

Основная причина резкой смены правительственного курса в начале 80-х гг. XIX столетия заключалась не только в своеобразии личности Александра III и его сподвижников. Решающую роль сыграла напряжённая внутриполитическая обстановка, вызванная террористической деятельностью народовольцев, и прежде всего убийством Александра II. Гибель императора произвела на страну ошеломляющее впечатление. Александр II стал не только царем - освободителем, но и царём – мучеником. Воспоминания о цареубийстве предопределили отношение к революционным и либеральным силам не только со стороны власть имущих, но и большей части просвещенного общества, настроенного на необходимость «наведения порядка».

Продолжать начатый отцом курс будущий император был не расположен уже при восшествии на престол. В депешах, отправленных 4 марта русским послам при иностранных дворах, было сказано, что «государь император посвятит себя прежде всего делу внутреннего государственного развития, тесно связанному с успехами гражданственности и вопросами экономическими и социальными, составляющими нынче предмет особых забот всех правительств».

В обществе о новом государе сложилось представление как о человеке либеральных взглядов, не чуждом и конституционных идей. Это поддерживало надежды на продолжение и развитие тех начинаний, с которыми Александр II вернулся в последний год царствования. Однако этим надеждам не суждено было осуществиться.

Первые шаги Александра III на троне были крайне осторожными. Новый самодержец как бы выжидал и оценивал расстановку сил в правительственных верхах. Заседание Совета министров 8 и 21 марта с участием великих князей, посвященное обсуждению проектов Лорис-Меликова продемонстрировало заметное преобладание сторонников преобразований. Однако Александр III, интуитивно осознавая ту опасность для своей единоличной власти, которая исходила от замыслов конституционных реформ, отложил их выполнение.

В первые месяцы царствования Александр III проводил политику лавирования между двумя противостоящими политическими группировками – «либеральной» и «охранительной» (возглавляли их соответственно М.Т.Лорис-Меликов, А.А.Абаза, Д.А.Милютин - с одной стороны, К.П.Победоносцев - с другой) – Александр III склонился в пользу последней. Уже в марте был «похоронен» конституционный проект министра внутренних дел М.Т.Лорис-Меликова, предполагавший введение общероссийского представительного органа. (Александр II дал согласие рассмотреть проект за несколько часов до своей трагической гибели.)

Характерна резолюция Александра III на проекте Конституции: “Слава богу, этот преступный и спешный шаг к конституции не был сделан, и весь этот фантастический проект был отвергнут”1. Новый царь питал отвращение ко всяким сколько-нибудь прогрессивным движениям века. Поэтому суть внутренней политики Александра III содержала постепенный возврат к старому: укрепление сословного строя и самодержавия.

Формулировались основные принципы внешней и внутренней политики: сохранять порядок и крепкую власть, соблюдать справедливость и экономию, возвратится к исконно русским началам и повсеместно обеспечивать исконно русские интересы. С конституционными мечтаниями было покончено.

Первые мероприятия правительства Александра III подтвердили решимость властей твёрдо проводить провозглашённый “охранительный» курс: 14 августа 1881 г. было принято «Положение о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия». Теперь в любой губернии разрешалось вводить чрезвычайное положение «для водворения спокойствия и искоренения крамолы». Любого её жителя могли подвергнуть аресту, сослать без суда на пять лет, предать военному суду. Но так как шкалы чрезвычайных ситуаций не существовало, то в губерниях начался беспредел. Увеличиваются штаты отдельного корпуса жандармов, создаются новые охранные отделения, а в 1882 г. – секретная полиция. Губернаторы получили право закрывать органы печати, торговые и промышленные предприятия, учебные заведения; приостанавливать деятельность земств и городских дум. Изданное как «временное», сроком на три года, это «Положение» постоянно возобновлялась и действовало вплоть до

В условиях развивающегося капитализма Александр III, выражая интересы наиболее консервативных кругов дворянства, сохранял помещичий уклад жизни. Однако в области экономической политики император вынужден был считаться с ростом капиталистических элементов в стране. Александр III, потрясенный смертью отца, стремился всякими способами ограничивать влияние революционных группировок в стране.

Основными направлениями деятельности нового правительства были “искоренение крамолы” и успокоение общественности. Особая роль в укреплении и охранении режима отводилось Департаменту полиции, деятельность которого приобрела невиданный размах после назначения на пост его директора В.К. Плеве, а затем И.Н. Друнова. В 1882 г. политический розыск в России возглавил подполковник Отдельного корпуса жандармов Г.П. Судейкин. На посту инспектора секретной полиции и начальника Петербургского охранного отделения он создал в России продуманную систему политического сыска, основанную на провокаторской деятельности, шпионаже и шантаже.

Помимо официальных полицейских органов в марте 1881 г. возникла своеобразная тайная общественная организация для защиты императора и борьбы с революционным террором – “Священная дружина”. Она была создана с ведома Александра III и объединяла более 700 представителей высшей знати, сановной бюрократии, генералов и др. При помощи собственной агентуры, а также шпионажа и провокаций “Дружина” пыталась дезорганизовать действия революционных организаций изнутри. Вскоре ее активная, но непрофессиональная деятельность стала мешать работе Департамента полиции. А к концу 1881 г. Александр III осознав опасность этого “добровольного” карательного органа, подрывавшего авторитет власти и ее монополию на репрессии, велел распустить “Священную дружину”.

Всю намеченную программу контрреформ царизму провести не удалось. Оно не могло не считаться с реальным положением дел в деревне, с развитием новых капиталистических отношений в экономике. Так, в 1881 г. был утвержден закон об обязательном выкупе временнообязанных крестьян, значительно понижены выкупные платежи, отменялась подушная подать. Под влиянием роста рабочего движения в 1881 г. правительство издает закон по рабочему вопросу. Экономическая политика имела буржуазный характер.

1. Назначение Д. А. Толстого министром внутренних дел и утверждение реакционного курса

2. Усиление реакции в земстве и дворянских собраниях, Вопрос о земстве в Кахановской комиссии

3. Земский вопрос в периодической печати

1. Назначение Д. А. Толстого министром внутренних дел и утверждение реакционного курса

«Диктатура улыбок» Н. П. Игнатьева была так же непро­должительна, как и «диктатура сердца» М. Т. Лорис-Меликова. Назначение Д. А. Толстого министром внутренних дел означало открытый поворот к крепостнической реакции. М. Н. Катков писал по этому поводу: «Имя графа Толстого само по себе уже есть манифест и программа»". Призыв Тол­стого - это «перчатка, брошенная властью в лицо России», - отозвалось из Женевы «Общее дело». «Вот до какой дикта­туры ненависти дожили мы, легкомысленно болтая о «дикта­турах любви»2, - бросила газета упрек русским либералам. В мемуарах современников о Толстом нельзя встретить двух разных мнений. Реакционеры и либералы, и те, кого нельзя безоговорочно причислить ни к одному из этих лагерей, В. П. Мещерский и Е. М. Феоктистов, К. Головин и А.А. Половцов, С.Ю. Витте и М.И. Семевский - все видели в нем «оплот реакции», «крайне правого», «ультраконсерватора», равно как и многоликая пресса - от «вернопреданного» «Гражданина» до нелегального «Вестника народной воли». Пятнадцатилетняя деятельность на министерских постах, сна­чала обер-прокурором Синода с 1865 г., а затем одновремен­но и министром народного просвещения (1866-1880 гг.)», упрочила за ним славу твердокаменного реакционера. Уда­ленный Александром II от власти во имя спасения своего Собственного авторитета, он был призван два года спустя Александром III для упрочения власти. Это была своеобраз­ная заявка правительства на новый курс - курс открытой и прямой крепостнической реакции, без «улыбок» и либераль­ных жестов обществу, без дипломатии, без игры в «мужиц­кого царя» и «народную политику».

Отлив революционного движения и слабость либеральной оппозиции дали возможность правительству принять «твердый курс». Реакционное направление внутренней политики само­державия, которое «пробивалось» уже с середины 60-х годов - в ряде крепостнических поправок и «исправлений» буржуаз­ных реформ, вылилось во вполне отчетливое стремление про­вести цикл контрреформ.

Земская контрреформа наряду с введением института зем­ских начальников была основным звеном реакционной внут­ренней политики 80-х годов. Однако Толстой не сразу при­нялся за их подготовку. Это объяснялась и некоторой осто­рожностью в выборе направления первого удара, и отсутст­вием общей программы преобразований.

Первые шаги Толстого направлены по линии наименьшего сопротивления. Эпоха контрреформ открывается дополни­тельными «временными» цензурными правилами (27 августа 1882 г.), реакционнейшим новым Университетским уставом (23 августа 1884 г.) и закрытием ряда периодических изда­ний. К пересмотру основных преобразований 60-х годов пра­вительство приступило позднее. Пресса тогда же обратила на это внимание. «Вестник Европы» писал, что принятие нового Университетского устава - задача гораздо более легкая, чем реформа в области самоуправления и суда. Это неплохо подмечено. Действительно, Игнатьев сошел со сцены, но уч­режденная в его правление Кахановская комиссия, этот пос­ледний осколок «либеральной» эпохи, заседала, совещалась, вырабатывала проекты реформ местного управления, хотя Толстой, по свидетельству Феоктистова, считал Каханова «чуть ли не одним из главных виновников катастрофы 1 мар­та», и слово «кахановщина», как нечто очень скверное и революционное, не сходило у него с языка».

Все меры, вполне определенно выражавшие реакционное направление политики Толстого, были пока еще довольно разрозненными. Об этом единогласно свидетельствуют совре­менники: «Установившаяся за графом Толстым репутация, что у него есть своя непоколебимая система, - писал К. Го­ловин, - принесла ему самое главное - прилив доверия и государя и общества. А между тем «системы» вне области школы у Дмитрия Андреевича собственно не было никакой. Ненависть к выборным должностям, предположение, будто вицмундир обеспечивает пригодность и благонамеренность чи­новника - вот чем исчерпывалась его убогая система». О том же писал и Феоктистов: «Конечно, он отличался твердостью некоторых своих воззрений, ненавидел либеральные веяния, достигшие пышного процветания при Лорис-Меликове, относился с негодованием к недостаткам нашего судебного устройства, порицал самоуправление во всех его видах, при­чинявшее у нас так много зла и т. д., но как изменить все это, оставался он в совершенном неведении». «Вестник на­родной воли» отмечал в 1884 г.: «Беспрограммность реакции делает политику правительства замечательно бледной и скуч­ной. Одна только тайная полиция живет полной жизнью. Одни репрессии против всяких проявлений свободной мысли ведутся широко и систематично».

Помимо реакционных мер в области печати и просвещения в первые годы правления Толстого был принят ряд зако­нов, явно носивших черты крепостнического характера. Закон о семейных разделах 1886 г. имел назначение усилить патриархальную власть старшего в крестьянской семье и по­ставить разделы в зависимость от решения сходов. Тогда же был принят закон о найме сельскохозяйственных рабочих, смысл которого заключался в том, чтобы «закрепить» наем­ных рабочих за помещиком, что означало серьезный шаг назад - к внеэкономическим способам принуждения. Столетие Жалованной грамоты дворянству было ознаменовано откры­тием в 1885 г. Дворянского банка. Он создавался исключи­тельно для поддержки быстро убывающего дворянского со­словного землевладения. В рескрипте на имя дворянства от 21 апреля 1885 г. выражалось пожелание, чтобы впредь «дво­ряне российские сохраняли первенствующее место в предводительстве ратном, в делах местного управления и суда». Запретив особым циркуляром Главного управления по делам печати помещать в прессе статьи о 25-летнем юбилее кресть­янской реформы, правительство торжественно отметило 100-летие Жалованной грамоты дворянству. Присутствовав­ший 21 апреля 1885 г. в зале дворянского собрания в Петер­бурге Половцов писал: «Во всем этом торжестве слышится поворот правительственной политики. В противоположность великому князю Константину Николаевичу и Милютину про­возглашается поддержка высшему классу как руководителю населения, Это прекрасно, но и в эту сторону не надо пересолить».

Прекрасно знакомый со всей закулисной стороной внутрен­ней политики, Феоктистов отмечал не только отсутствие ясного плана действия, но и отсутствие единства в среде наи­более влиятельных представителей реакционной партии. «Мнимый союз трех названных лиц (т.е. Победоносцева, Ц Толстого и Каткова.) напоминал басню о лебеде, щуке и раке. Относительно основных принципов они были более или менее согласны между собой, но из этого не следует, чтобы они могли действовать сообща. М. Н. Катков кипятился, выходил из себя, доказывал, что недостаточно отказаться от вредных экспериментов и обуздать партию, которой хотелось бы изменить весь политический строй России, что необходимо проявить энергию, не сидеть сложа руки. граф Толстой недоумевал, с чего бы начать, как повести дело; он был бы и рад совершить что-нибудь в добром направлении, но это «что-нибудь» представлялось ему в весьма неясных очертаниях; что касается Победоносцева, то, оставаясь верным самому себе, он только вздыхал, сетовал и поднимал руки к небу (любимый его жест). Не удивительно, что колесница под управлением таких возниц подвигалась вперед очень туго».

Членство в РАН (1)

Административные должности (1)

Начальное образование (1)

Высшее образование (1)

Награды и премии

Орден Святого апостола Андрея Первозванного (1883)

Орден Святого Александра Невского (1871) с алмазами к нему (19875)

Орден Анны 1-й ст. (1865)

Орден Белого Орла (1869)

Орден черногорского князя Даниила I «за вклад в просвещение южных славян» (1867)

Орден Спасителя 1-й ст. (1876)

Демидовская премия (1847)

Внешние ссылки на информационный ресурс о персоналии: Толстой Дмитрий Андреевич (1823–1889), президент Петербургской академии наук в 1882–1889 г. (документальная выставка на сайте СПФ АРАН)

Область знаний: Государственное управление

Библиография

Избранные труды Д.А. Толстого:

Толстой Д. А. Академическая гимназия в XVIII столетии: по рукописным документам Архива Академии наук. - СПб.: тип. Акад. наук, 1885. - 114 с. - (Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности Акад. наук. - т. 38, № 5).

Толстой Д. А. Академический университет в XVIII столетии: по рукописным документам Архива Академии наук. - СПб.: тип. Акад. наук, 1885. - 67 с. - (Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности Акад. наук. - т. 38, № 6).

Толстой Д. А. Взгляд на учебную часть в России в XVIII столетии до 1782 года. - СПб.: тип. Акад. наук, 1885. - 100 с. - (Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности Акад. наук. - т. 38, № 4).

Толстой Д. А. [Виды и соображения, которыми руководился министр народного просвещения, предоставляя в Государственный совет проект устава реальных училищ]. - СПб., 1872. - 13 с.

Толстой Д. А. Всеподданейшая докладная записка … о деятельности Православного духовного ведомства с 1 июня 1865 г. по январь 1866 г. - СПб., 1866. - 67 с.

Толстой Д. А. Городские училища в царствование императрицы Екатерины II. - СПб.: тип. Акад. наук, 1886. - 214 с. - (Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности Акад. наук. - Т. 41, № 2).

Толстой Д. А. Замечания председателя Комитета, высочайше утверждённого для устройства духовных дел православного исповедания в Финляндии, … на проект положения об устройстве православных приходов в Финляндии. - [СПб.]: Б. и., . - 4 с.

Толстой Д. А. Извлечение из отчёта директора Канцелярии Морского министерства за 1858 год. - [СПб.]: Б. и., . - 10 с.

Толстой Д. А. Иосиф, митрополит Литовский, и воссоединение униатов с православною церковью в 1839 году. - СПб.: печатня В. Головина, 1869. - 71 с. - (Извлеч. из Журн. М-ва нар. прос.).

Толстой Д. А. История финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины императрицы Екатерины II. - СПб.: тип. К. Жернакова, 1848. - 258 с.

Толстой Д. А. Люди Екатерининского времени: Справочная книжка к царствованию имп. Екатерины II. - СПб.: тип. В. С. Балашова, 1882. - 636 с.

Толстой Д. А. О первоначальном учреждении и последовавших изменениях в устройстве Адмиралтейств-коллегии. - СПб.: тип. Акад. наук, 1855. - 25 с. - (из Морск. сборника. - 1855. - № 6).

Толстой Д. А. Об иезуитах в Москве и Петербурге: Историч. отрывок. - СПб.: тип. 2-го отд-ния собственной е.и.в. канцелярии, 1859. - 23 с.

Толстой Д. А. Обозрение учебных заведений Олонецкой губернии (в авг. 1877 г.). - Петрозаводск: Олонецк. губ. стат. ком., 1877. - 46 с.

Толстой Д. А. Речи и статьи. - СПб.: тип. В. С. Балашева, 1876. - 187 с.

Толстой Д. А. Речь царя и великого князя Ивана Васильевича к панам радам Королевства Польского и Великого княжества Литовского, чрез их после переданная. - М., 1847. - 7 с.

Толстой Д. А. Римский католицизм в России: Историч. исследование. - СПб.: В. Ф. Демаков, 1876-1877.

Свернуть

Биографическая справка

Толстой Дмитрий Андреевич (1823, Москва – 1899, Санкт-Петербург) – государственный деятель;

почетный член Петербургской академии наук (1866), президент АН (1882-1889)

Дмитрий Андреевич Толстой родился 1 (13) марта 1823 г. в Москве в дворянской семье штабс-капитана Андрея Степановича Толстого (1793-1830) и его жены – Прасковьи Дмитриевны, урожденной Павловой (ум. 1849).

Семья Д.А. Толстого относилась к «средней графской ветви» разветвленного рода Толстых. Его дед – граф Степан Фёдорович Толстой (1756-1809), правнук графа Петра Андреевича Толстого (1645-1729) - государственного деятеля и дипломата, сподвижника Петра Великого, получившего в 1724 г. графское Российской империи достоинство, и положившего начало графской ветви рода Толстых.

Дмитрий Толстой в возрасте семи лет остался без отца, его мать вскоре вышла замуж за Василия Яковлевича Венкстерна. Дмитрия взял к себе на попечение дядя, человек широко образованный (государственный деятель и автор исторических статей и литературных эссе, духовной публицистики и воспоминаний о деятелях русской культуры) – Дмитрий Николаевич Толстой (1806–1884), но воспитанием племянника он не занимался.

Начальное образование Дмитрий Толстой получил в закрытом учебном заведении для мальчиков из знатных дворянских семей – Московском университетском благородном пансионе (в 1830-1833 гг. – 1-я московская гимназия; с 1833 г. – Московский дворянский институт), где в годы его учебы существовали строгий порядок учебного заведения, надзор воспитателей и хорошие учителя. Детские впечатления не могли не отразиться на формировании характера Толстого, до конца жизни, отличавшегося самостоятельностью, упорством в достижении поставленной цели, надеждой только на себя, а также скрытностью и недоверием к людям.

В 1837 г., когда Дмитрию исполнилось 14 лет, он был определен в Императорский Александровский лицей (в Царском Селе), считавшийся самым лучшим учебным заведением страны. Первые три года лицеисты изучали предметы, преподававшиеся в старших классах гимназий, затем переходили к университетскому курсу. Таким образом, воспитанники лицея получали энциклопедическое образование и были подготовлены к бюрократической службе в министерствах. Среди однокурсников Дмитрий Толстой выделялся своими блестящими успехами в учебе, поэтому неудивительно, что по окончании лицея он был награжден большой золотой медалью номер один. В зависимости от успеваемости лицеисты получали гражданские чины от XIV до IX класса (для лучших) и поступали на службу в министерства юстиции, иностранных дел, государственных имуществ или отделения Собственной его императорского величества канцелярии. Д.А. Толстой выбрал Канцелярию ее императорского величества Александры Федоровны по управлению учебными и благотворительными заведениями, куда был зачислен на службу 1 февраля 1843 г. Возможно, это решение было продиктовано тем, что секретарем канцелярии был Николай Михайлович Лонгинов, давний знакомый дяди Д.А. Толстого, Дмитрия Николаевича. Лонгинов очень тепло относился к Дмитрию, даже предложил ему поселиться в том же доме на Моховой улице, где в конце 1820-х – 1830-х гг. он со своей семьей занимал второй этаж. Квартира Д.Н. Толстого располагалась прямо над ними.

Молодой чиновник, которого не очень привлекала служба, больше занимался научными изысканиями. В результате была подготовлена солидная монография, в которой автор последовательно проследил развитие различных источников государственных доходов России: податей, сборов, пошлин, налогов; исследовал возникновение банков в нашей стране; дал сравнительный анализ развития финансовых учреждений древней России и средневековых западноевропейских государств. Первый научный труд Толстого «История финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины императрицы Екатерины II» был отправлен автором на конкурс в Академию наук в рукописном виде, поскольку денег на издание у него не было. Работа получила высокую оценку и в 1847 г. была отмечена Академией наук полной Демидовской премией. Опубликована была в 1848 г.

В том же году его избрали действительным членом Императорского Русского географического общества, а на следующий год за этот труд, ставший первой в отечественной историографии попыткой системного изложения русского финансового дела император Николай I, пожаловал Д.А. Толстому перстень с бриллиантом и придворное звание камер-юнкера.

22 сентября 1847 г. Толстой перешел на службу в Департамент духовных дел иностранных вероисповеданий Министерства внутренних дел, став чиновником особых поручений VI класса, а 1 ноября 1851 г. был назначен вице-директором этого департамента. На новой службе он продолжал не только чиновную, но и научную деятельность – занимался составлением истории иностранных исповеданий. Впоследствии, уже в 1863, на основе собранных за время службы в департаменте материалов он опубликовал на французском языке «Историю католицизма в России» в двух томах.

8 ноября 1853 г. граф Толстой женился на Софье Дмитриевне Бибиковой, дочери министра внутренних дел Д.Г. Бибикова, которая была фрейлиной, а впоследствии статс-дамой императрицы. Брак принес Толстому большое приданое: он стал владельцем 8 тысяч десятин земли и 2 тысяч душ крепостных, войдя в число богатейших людей России.

В 1853 г. Толстой продолжал продвигаться по служебной лестнице и был произведен в статские советники (V класс) и назначен директором канцелярии Морского министерства. Во главе ведомства стоял Великий князь Константин Николаевич, отличавшийся либеральными взглядами. В Морском министерстве граф Д.А. Толстой прошел хорошую бюрократическую школу, превратился в опытного администратора. Через канцелярию проходили документы, направленные на преобразование Российского флота, на открытие новых заводов, создание минных заграждений. Толстой принимал участие в составлении хозяйственного устава Морского министерства и нового положения об управлении морским ведомством. При активном участии Толстого в 1855–1856 гг. ряд русских писателей был командирован в разные регионы страны, для подготовки этнографических очерков с дальнейшей публикацией в «Морском сборнике», а И.А. Гончаров отправлен в кругосветное путешествие на фрегате «Паллада». С 1 января 1858 г. Д.А. Толстой – камергер, а затем гофмейстер Двора Его Императорского Величества. Однако сделать карьеру, не имея военно-морского образования, здесь было невозможно.

19 сентября 1860 г. Д.А. Толстой был назначен членом Главного правления училищ Министерства народного просвещения. 17 ноября 1861 г. граф Толстой получил должность управляющего Департаментом Народного просвещения. Казалось, что карьера практически обеспечена, еще немного и - министерский портфель. Но, из-за студенческих беспорядков был отправлен в отставку министр народного просвещения, а 25 декабря 1861 г. был уволен от всех должностей по Министерству народного просвещения Д.А. Толстой.

Он был назначен к присутствию в Правительствующем Сенате с оставлением в придворном звании гофмейстера. Здесь он принимал участие в подготовке судебной реформы, которая обсуждалась в разных департаментах Сената. С февраля 1864 г. Толстой стал временно исполнять обязанности члена советов Воспитательного общества благородных девиц Александровского и Екатерининского институтов.

23 июня 1865 г. Толстой занял пост Обер-прокурора Святейшего Синода, которым руководил 15 лет (до 23апреля 1880 г.). На посту Обер-прокурора Толстой успел провести ряд важных мероприятий по духовному ведомству и в частности, преобразование духовно-учебных заведений. При нем дети священников получили право поступать в гимназии и юнкерские училища, было увеличено жалованье духовным лицам.

В 1866 г. граф Д.А. Толстой был назначен членом Государственного совета.

14 апреля 1866 г. Толстой был назначен министром народного просвещения. Одновременно он остался обер-прокурором Синода, сенатором и гофмейстером. Кроме того, 23 апреля 1866 г. граф стал членом Главного Совета женских учебных заведений, а с 1 января 1874 г. - их почетным опекуном.

На посту министра народного просвещения Толстой проявил присущую ему энергию, решительность и бескомпромиссность. По указанию Александра II граф Д.А. Толстой ежегодно посещал один из учебных округов России, знакомился на месте с положением дел и получал верную картину распространения просвещения в государстве. За время его руководства министерством, в России были открыты несколько высших учебных заведений: Историко-филологический институт в Петербурге (1867), Варшавский университет (1869), Сельскохозяйственный институт в Новой Александрии (1869), Московские высшие женские курсы (1872), Русская филологическая семинария в Лейпциге для приготовления учителей древних языков (1875), Томский университет (1878), Нежинский лицей преобразован в Историко-филологический институт. В 1872 г. было издано положение о городских училищах, в 1874 - положение о начальных училищах, для надзора за которыми были ещё в 1869 г. учреждены должности инспекторов народных училищ.

В качестве министра народного просвещения Д.А. Толстой провёл реформу среднего образования. В разработку идеологии этой реформы важнейший вклад внес известный публицист и профессор Московского университета М.Н. Катков. В 1870 г. они разработали новый гимназический устав, в соответствии с которым, в классические гимназии вводилось изучение двух древних языков (греческого и латинского) вместо общеобразовательных предметов, реальные гимназии реорганизовывались в училища, в которых сокращался срок обучения. Проводился в жизнь сословный принцип: церковноприходская школа для «народа», реальное училище для купцов и промышленников, классическая гимназия и университет для дворян.

Проект Толстого весьма затруднил возможность получения высшего образования для выходцев из бедных семей, в т.ч. дворянских. При этом «классицизм» мало отвечал потребностям растущей российской экономики, испытывающей нехватку квалифицированных инженерных и технических кадров. Негодование против проекта было в обществе огромным. Пресса любых направлений яростно критиковала министра. Сторонники классицизма также были против проекта реформы, отмечая неуместность значительного сокращения преподавания естественных дисциплин за счет резкого увеличения объема преподавания «мертвых» языков. На заседании Государственного Совета при обсуждении проекта большинство его членов выступили против подобной реформы. Министр игнорировал даже откровенную клевету и оскорбления в свой адрес. 30 июля 1871 г. Александр II утвердил проект Толстого.

За время пребывания на посту министра народного просвещения и Обер-прокурора Синода граф Д.А. Толстой получил высший чин в Российской империи – действительного тайного советника.

Из-за своего характера Толстой нажил множество врагов в высших кругах петербургского общества, а даже поссорился со своим единомышленником – Катковым. 24 апреля 1880 г. Александр II вынужден был уволить Толстого в отставку с обоих постов. Но дело Толстого не угасло, поскольку министром просвещения стал А.А. Сабуров, а Святейший Синод возглавил К.П. Победоносцев, которые с сочувствием относились к реформам своего предшественника.

После вступления на престол в марте 1881 г. нового императора Александра III в 1882 г. последовало назначение Толстой сразу на две ответственные государственные должности. Александр III поручил Д.А. Толстому с 25 апреля 1882 г. руководство ведущим научным учреждением страны – Императорской Академией наук, а с 31 мая 1882 г. Д.А. Толстой совмещал этот пост с постом министра внутренних дел Российской Империи.

К тому времени, когда он занял пост президента, имя Д.А. Толстого было широко известно в академических кругах, а его научная деятельность была отмечена рядом самых престижных в России званий и наград. Как министр народного просвещения, в ведении которого находилась Академия наук, Толстой хорошо знал ее текущие проблемы и состояние дел, через него шли все кадровые перемещения, избрание новых членов, ходатайства на имя императора. Будучи почетным членом АН (с 1866 г.), он по мере сил и возможностей, участвовал в академической жизни, в том числе в Общих собраниях и ежегодных торжественных публичных заседаниях Академии наук.

Толстой добился увеличения окладов академикам и лицам, служащим при Академии наук (1869), увеличения ассигнований и штатов Химической лаборатории (1873), открытия Отделения морской метеорологии, телеграфных сообщений о погоде и штормовых предупреждений при Главной физической обсерватории (1876), поддержал учреждение премии имени В.Я. Буняковского (1875), празднование 150-летнего юбилея Академии наук, подготовку собрания сочинений М.В. Ломоносова и т.п.

Одной из его первых и весьма плодотворных инициатив на посту президента стало предложение Толстого начать публикацию материалов по истории Академии наук, хранившихся в ее архиве. Это предложение было поддержано на заседании Отделения русского языка и словесности. Уже в 1885 г. вышел в свет первый том этого издания, а реализация всего проекта растянулась до 1900г. Итогом работы стало издание 10 фундаментальных томов: в научный оборот был введен огромный массив архивных документов по истории Академии наук.

Весной 1882 г. для поощрения русских исследователей выделил значительные средства, оформленные как «Премия имени графа Дмитрия Андреевича Толстого». Эта премия стала одной из главных ежегодных академических премий, присуждаемых за работы в области естественных и гуманитарных наук.

Сам граф Д.А. Толстой занимался изучением истории Академии наук и в 1885 г. опубликовал работы «Академическая гимназия в XVIII столетии» и «Академический университет в XVIII столетии». Эти исследования были посвящены изучению истории от зарождения этих учреждений, одновременно с Академией наук, до директорства Е.Р. Дашковой. Данные работы были одной из первых попыток в нашей историографии глубокого исследования истории Академии наук. Не менее значимы были и другие труды Д.А. Толстого в области истории образования, например, «Городские училища в царствование Императрицы Екатерины II» (1886). В целом научное наследство графа Д.А. Толстого насчитывает несколько десятков опубликованных статей и книг.

При назначении на пост министра внутренних дел Д.А. Толстой прямо спросил императора Александра III: «Угодно ли будет Государю иметь министром человека, который убежден, что реформы прошлого царствования были ошибкой?». Получив утвердительный ответ, Толстой действовал, как всегда, энергично: к концу 1880-х годов организованное революционное движение в России почти перестало существовать, прекратились террористические акты. Толстой нанес удар и по либерализму, закрыв 15 периодических изданий и запретив книги нескольких сотен наименований.

Толстой разгромил радикальную и либеральную оппозицию и приступил к контрреформам. В 1884 г. был принят новый университетский устав, ограничивавший академическую автономию. Для евреев была введена процентная норма, для поступления в вузы страны. В Польше и других национальных окраинах русский язык вводился в делопроизводство, ликвидировались местные законодательства в Прибалтике и на Кавказе, на которых распространялись общероссийские законы.

Главной контрреформой Толстой считал изменение в местном самоуправлении, расширяющее права дворянства. В 1885 г. в «Русском вестнике» М.Н. Каткова была опубликована статья А.Д. Пазухина «Современное состояние России и сословный вопрос», в которой открыто заявлялось о необходимости расширить сословные начала в земстве и городских органах самоуправления. Толстой, на которого статья произвела впечатление, назначил его управляющим канцелярии своего министерства. Пазухин разработал проект контрреформы, в состав которой вошел закон о земских начальниках, назначенных правительством и подчиняющих себе местное земство, и аналогичное законодательство о городском самоуправлении. Эти законопроекты встретили возражения среди членов Государственного Совета, министров и близких сподвижников Александра III, которые справедливо указывали на социальное расслоение самого дворянства и т.п. Борьба вокруг законопроектов Толстого - Пазухина шла несколько лет, но в конечном итоге они (хотя и с серьезными изменениями) обрели силу закона. Однако сам Толстой, не отличавшийся крепким здоровьем и всю 2-ю половину 1880-х гг. много и тяжело болел, не дожил до этого дня.

Д.А. Толстой являлся богатейшим землевладельцем Рязанской губернии, где у него в Михайловском уезде насчитывалось около десятка имений (Лесищи, Фурсово, Ерино, Окуньково, Завидовка, Серебрянь и др.). Большинство имений принадлежало не лично графу, а его жене Софье Андреевне. Маково было куплено самим графом Толстым в сентябре 1870 г. при посредничестве Рязанского губернатора Николая Аркадьевича Болдарева. Со временем Маково стало главным административным центром всех имений и любимой летней резиденцией Толстых. В селе в 1874 г. была открыта школа Министерства народного просвещения, основанная графом Толстым (она называлась «Маковское министерское училище»). В усадьбе Толстого была хорошая библиотека – книгохранилище, хорошо известное за пределами России. Заграничные издательства и иностранные авторы считали для себя долгом посылать свои книги в библиотеку русского министра графа Толстого. Граф Д.А. Толстой хотел сделать из своего любимого Маковского имения «майорат» – земли не должны были делиться между наследниками после его смерти, все имение должно было перейти одному из наследников. Должна была измениться и его фамилия: граф Толстой-Маковский (по названию села), так же должны были именоваться и его потомки – владельцы села Макова. Однако этому не суждено было сбыться. Именно в Маково, Д.А. Толстой завещал себя похоронить.

Д.А Толстой состоял членом ряда российских научных обществ и университетов: Русского технического общества (1866), Императорского Петербургского минералогического общества (1867), Императорского Новороссийского университета (1867), Императорского Общества истории и древностей Российских при Императорском Московском университете (1868), Императорского Русского археологического общества (1870). Д.А. Толстой – член-основатель Императорского русского исторического общества (1866).

За время своей службы России граф Д.А. Толстой был награжден многими российскими и иностранными орденами: Орден Святого апостола Андрея Первозванного (1883); орден Святого Александра Невского (1871) и алмазами к нему (1975), орден Анны 1-й ст. (1865), орден Белого Орла (1869), орден черногорского князя Даниила I «за вклад в просвещение южных славян» (1867), орден Спасителя 1-й ст. (1876); Демидовская премия (1847);

Толстой был почётным гражданином города Череповца (1874) - «за особенно оказанное внимание и содействие к процветанию города».

Семья: Жена – Софья Дмитриевна, урожденная Бибикова (1826-1907), дочь министра внутренних дел Д.Г. Бибикова; Дети – Софья Дмитриевна (1854-1917), фрейлина Высочайшего двора, была замужем за С.А. Толем, обер-егермейстером, членом Государственного Совета; Глеб Дмитриевич (1862-1904), титулярный советник, служил земским начальником в Рязанской губернии.

Дмитрий Андреевич Толстой умер 25 апреля (7 мая) 1889 г. в Санкт-Петербурге. Похоронен в имении Маково Маковской волости Михайловского уезда Рязанской губернии. Могила сохранилась до наших дней.